Река, текущая вспять

Уже легче: они хотя бы не немые! Я переспросила: «Соль?» — в надежде завязать разговор. Напрасно. Раскрытые ладони, воздетые к небу: «Жаль, — говорили эти ладони, — ты задала наконец осмысленный вопрос, тебе ответили, а ты все опошлила, задав его еще раз…»

Заткнулась до вечера.

День третий

Да, спутники мне попались не из болтливых. И это еще мягко сказано! За утро они своим молчанием довели меня чуть не до умопомешательства. Нарочно отстала, чтоб наговориться всласть, сама с собой и довольно громко. Молола что попало. Всякие глупости. Под конец горланила таблицу умножения! Потом догнала их, чувствуя себя гораздо лучше.

У них мало что есть, но они всем со мной делятся. Предложили табаку. Фу!

День четвертый

Что было сегодня? Да ничего. А, нет: видела маленькую пустынную газель, которая никогда не пьет… За день сказала шесть слов: «Доброе утро!» — когда встали; «Спасибо!» — два раза днем; «Спокойной ночи!» — перед сном.

Утешение нахожу в обществе верблюдов. Мне ужасно нравится идти с ними рядом. Они огромные, а ступают по песку своими ножищами мягко, как большие кошки, и так же бесшумно. Впечатление такое, что они могли бы идти и идти без конца, никогда не останавливаясь.

День пятый

Спросила: «Знаете город Бан-Байтан?» Кивок: да. «А город Топку?» Удивленные глаза: не знают.

Солнце палит нещадно. Они закутали мне голову большущей белой тряпкой. Она плохо пахнет, зато хорошо защищает от солнца и от песчаной пыли. Во всяком случае, лучше, чем мой носовой платок. Я теперь как они: одни глаза видны.

День шестой

Вчера вечером после ужина со скуки нарисовала в своей тетрадке одного из них, того, что с кривым носом, и показала ему рисунок. Никакой реакции… Остальные подошли посмотреть — и ну смеяться, да как! Они прямо помирали со смеху. Уже ночью один вдруг опять рассмеялся: видно, вспомнил. Это разбудило остальных, и они тоже стали смеяться. Сегодня вечером самый старший попросил меня нарисовать теперь его. У него во рту не хватает одного резца. Я нарисовала его улыбающимся: новый повод для веселья.

День седьмой

Странное дело: мне начинает нравиться их молчание. Мне от него становится хорошо. В сущности, не так-то много мы имеем сказать, как нам кажется. И потом, мне вдруг пришла в голову одна мысль, простая до глупости: когда говоришь, во рту пересыхает, а воды у нас мало… Слюну надо беречь. Здесь ценно все.

День восьмой

Чем дальше, тем лучше понимаю язык их рук:

— быстрое прикосновение к груди (утром): «С добрым утром!»