Река, текущая вспять

К счастью, утреннее солнце скоро меня согрело, черные мысли улетучились, и ко мне вернулась вчерашняя веселость. Так я шла довольно долго, а потом случилось это…

Я в очередной раз взобралась на бархан и сидела, любуясь плавным изгибом его тени, как вдруг мне почудился отдаленный перезвон бубенцов. Я прислушалась, но больше ничего не услышала — только великое безмолвие пустыни. Через несколько минут перезвон возобновился, уже явственнее и ближе. И наконец я увидела длинный караван, движущийся с востока. Он без конца то показывался, то снова скрывался за барханами. В караване было не меньше сотни верблюдов, да еще овцы и козы. Прошло довольно много времени, пока он поравнялся со мной. Я смотрела, как он идет, и это было так красиво, что я даже не думала, спрятаться ли мне, окликнуть ли, побежать ли навстречу. Смотрела, и все. Там были мужчины, женщины, дети, все в длинных разноцветных одеждах; головы у них были закутаны до самых глаз. Одни ехали на верблюдах, другие шли по бокам стада. Я слышала, как они перекликаются, болтают. Молодые девушки, около дюжины, сбились стайкой, они пели и смеялись на ходу. «Хоть эти-то меня, наверно, заметят», — думала я, но ни одна даже головы в мою сторону не повернула. Как будто меня вовсе не было. Вот уже все прошли. Мне надо было на что-то решиться. Я уж собралась спуститься и догнать их, когда показался отставший: парнишка примерно моих лет, с непокрытой головой, одетый в темно-синюю тунику. Он-то меня сразу увидел и взобрался ко мне на бархан:

— Как тебя зовут?

— Ханна. Меня зовут Ханна.

— А меня — Лалик. Хочешь идти с нами?

Черные вьющиеся волосы падали ему на лоб, и мне сразу бросились в глаза его широко расставленные передние зубы — так называемые «зубы счастливчика». Я не знала, что ответить, до того была ошарашена.

— Да вот… — промямлила я, — вы ведь идете на запад, а мне надо на юг…

— Жалко… — сказал парнишка, — ну, тогда до свидания…

И повернулся, чтобы уйти.

Как это — «до свидания»? Меня охватила паника. Мне не хотелось так сразу опять оказаться одной! Мы же были в пустыне! Не мог же он вот так покинуть меня, словно мы просто по-соседски обменялись приветствиями на деревенской площади! Я уже хотела ему это сказать, но тут он обернулся:

— А хотела бы ты узнать, Ханна, что было бы, если б ты пошла с нами?

Вопрос показался мне странным, но, боясь, как бы он не ушел совсем, я ответила:

— Да, хотела бы.

Сияющая улыбка озарила его лицо.

— Тогда пошли! — И он подхватил мою котомку.

Я встала, мы спустились с бархана, и он пустился бегом, чтобы догнать караван.

— Погоди, не так быстро! — крикнула я. — Я же не сказала, что хочу идти с вами…

Он остановился, поджидая меня.

— Знаю, знаю… Но ты и не пойдешь с нами. Ты только узнаешь, что было бы, если б ты пошла с нами. Как только ты захочешь, хоть через минуту, хоть через десять лет, все это сразу кончится, и ты снова окажешься одна на том же самом бархане. Я всегда буду поблизости, тебе стоит только попросить. Понятно?

— Нет. Я ничего не поняла.

— Ладно. Слушай внимательно. Сейчас мы догоним караван, вон там. Когда догоним, я спрошу тебя, хочешь ли ты обратно на бархан, и ты скажешь «да». Понятно?

Я не знала, что и думать, однако все-таки пошла с ним, и мы рысцой добежали до каравана. Замыкали шествие две девчушки. Одна, лет шести, не больше, взяла меня за руку горячей ручонкой:

— Как ты запыхалась! Хочешь сесть на верблюда?

Я не успела ответить — Лалик уже задавал условленный вопрос:

— Хочешь вернуться обратно?

Я кивнула.

— Да? Тогда закрой глаза.

Я закрыла глаза и в следующую секунду уже снова сидела на том же бархане, пропуская сквозь пальцы песок. Вдали двигался в мою сторону караван, многоцветный, кипящий жизнью. Он прошел мимо меня весь, в точности как в предыдущий раз: молчаливые мужчины, поющие девушки, верблюды. Это был не сон. Все было таким же реальным, как только что, вплоть до Лалика, который появился последним и опять был единственным, кто меня увидел и взобрался на бархан:

— Как тебя зовут?

— Ханна. Меня зовут Ханна.

— А меня — Лалик. Хочешь идти с нами?

— Хочу ли… да, хочу.

Поспевая за ним вдогонку каравану, я не удержалась и крикнула ему на бегу:

— Лалик! Лалик! Я правда смогу вернуться, когда захочу? Так же легко, как только что? Клянешься?

— Когда захочешь! Хоть через час, хоть через двадцать лет! Клянусь! Беги, не отставай!

Мы догнали караван. Замыкали шествие две девчушки. Младшая взяла меня за руку горячей ручонкой.

— Как ты запыхалась! Хочешь сесть на верблюда?

За несколько часов я перезнакомилась по меньшей мере с двадцатью детишками, а за несколько дней — со всеми. Никто не спрашивал ни откуда я, ни куда путь держу. Взрослые раздавали нам пищу, воду, заботились о нас, не разбирая, который ребенок чей. Я, ничей ребенок, стала ребенком всех.