Река, текущая вспять

Грегуар полез в рундук и притащил оттуда несколько бутылок водки.

— Сюда поставить?

— Так, сынок, вот сюда, поближе к креслу.

— Я вам оставлю все-таки и еду кое-какую…

— Как хочешь… но есть я не буду.

— Каравай ячменного хлеба, вы же его любите…

Я смотрела на них, слушала и чувствовала себя третьим лишним. Они оба, должно быть, всю долгую дорогу в мыслях переживали этот момент. И теперь, когда он настал, старались держаться и выполнить до конца все, что взяли на себя. На мой взгляд, Грегуар вел себя очень мужественно, и, когда он отошел за дилижанс, я последовала за ним, чтоб сказать ему это. А не следовало бы. Бедняга там плакал навзрыд. Но быстро взял себя в руки.

— Раз уж я не могу ничего больше сделать для него, может, я могу сделать что-нибудь для тебя, Ханна?

Я подождала, чтоб он вытер слезы и просморкался, а потом попросила зайти к моим приемным родителям, когда вернется в наш город.

— И что я должен им сказать?

— Поцелуй их за меня. И малышку Ходу. И скажи, что я прошу меня простить. И что я вернусь как только смогу. А еще — что я здорова, что путешествую со всеми удобствами, так что даже скучно.

Грегуар улыбнулся.

— Врушка.

— А кстати, — вспомнила я, — ты Иориму про меня сказал?

— Да, он все знает.

— И что он говорит о моем замысле?

— Что это его не удивляет. Что по глазам твоим это сразу было видно. И он дал мне для тебя вот что. Тебе пригодится.

Это был маленький компас в черном кожаном футляре. Я положила его в карман.

— А еще он сказал, что, если идти прямо-прямо на юг, к вечеру почти каждый раз попадается оазис — по крайней мере, в его время было так.

— В его время… почти…

— Уж как есть.

Старик тем временем уже устроился в кресле. Мы подошли к нему и все трое обнялись и расцеловались, просто, без лишних слов. Потом Грегуар влез на козлы, и лошади, послушные его команде, тронулись. А я взяла свое одеяло и котомку, как в первый день, и зашагала на юг.

Отойдя метров на сто, я оглянулась. Мы трое образовали правильный треугольник. Вон Грегуар, такой маленький перед громадой горы, храбро движется к головокружительному Небесному Тракту. А вон в колченогом кресле, с бутылкой в руке — старик, готовящийся умереть. И вот, наконец, я, крохотная точка в этом бескрайнем просторе.

Каждый из нас троих, без сомнения, жалел двух других больше, чем себя, и каждый из троих, должно быть, черпал в этом мужество, в котором так нуждался.

Глава четвертая Пустыня

Когда вступаешь в пустыню, Томек, важны только первые десять шагов. Следующие все одинаковы. И чем дальше заходишь, тем нелепей возвращаться назад…

Было не так уж жарко. Шагалось мне весело. Да, именно весело, я это хорошо помню. По левую сторону — барханы таких мягких очертаний, что хотелось их погладить; по правую сторону — тоже барханы. А когда я взбиралась на какой-нибудь из них, чтобы поглядеть вдаль, я видела только барханы, еще и еще, сколько хватало глаз. Они как застывшие морские валы. Их плавные изгибы повторяются до бесконечности. Песок здесь не такой, как у нас, нет, — он тончайший, как мука, а цвета почти оранжевого. Сидя на гребне, я с наслаждением пропускала его сквозь пальцы. На солнечном склоне он теплый, а на теневом — холодный. А если пошевелить его ногой, образуются маленькие лавины, которые скатываются до самого подножия, а потом как будто откатываются обратно… Я сидела так подолгу, слушая тишину и отдыхая. Съедала немного вяленых фруктов, которыми снабдил меня Грегуар, отпивала воды, потом съезжала вниз, туда, где песок под ногами плотный и можно идти хорошим шагом.

В середине дня, когда солнце стояло в зените, меня очень выручал компас Иорима. Без него я бы сбилась и стала кружить. Я то и дело на него смотрела. «Не теряй направления, держи на юг! — твердила я себе. — Где-то там скоро будет оазис, так сказал Иорим!» И мое доверие оправдалось. Ближе к вечеру я вдруг замерла на месте. У ног моих цеплялась за зернышко песка тоненькая былинка. Оборачиваясь от ветра вокруг своей оси, она прочертила по песку окружность, такую легкую, такую совершенную, что я опустилась на колени, чтоб получше ее разглядеть. «Откуда ты взялась, былиночка? Не знак ли ты, что я приближаюсь к цели?»

Не прошло и часа, как я обнаружила первый оазис. О, может, это всего-то и было, что небольшая рощица с чахлыми деревцами, но там нашлось достаточно сухих веток для костра, а главное — источник, из которого я тут же напилась. Я обустроила свой скромный бивак, а когда на небе показались звезды, легла навзничь, чтоб любоваться ими…

Разбудил меня холод. Костер погас. Я разожгла его заново, но, как только он догорел, меня опять стала пробирать дрожь. В пустыне ночи могут быть прямо леденящими. Сколько я ни куталась в одеяло, согреться никак не удавалось. Признаться, ночь я провела хуже некуда. Так что с первыми лучами солнца собрала пожитки и двинулась дальше, несколько обеспокоенная: смогу ли я после почти бессонной ночи шагать целый день напролет? И что со мной станется, если кончатся силы?