Разрывая стены

Свежая и ухоженная, как уже вступившее в свои права утро, она больше не выдавала своих эмоций и выглядела достойной оттиска на золотую монету.

— Тебе полагается клеймо и наказание за испорченный розовый сад. — Принцесса сделала легкий знак головой, и к Бэю направились два охранника и кузнец с длинной палкой в руках с раскаленной докрасна печатью на конце.

Сопротивление было бессмысленным, но Бэй все равно отшвырнул от себя охранников. На него тут же бросились еще двое. Разматывал плеть Лиар. Пусть недолго, но Кобейн продержится против нескольких человек. Он не зря тратил годы на тренировки, но его все равно скрутят, свалят на землю, обездвижат. Это отчаянное, полное ярости и злобы сопротивление имело смысл, потому что, когда на тело Бэя поставят рабское клеймо, на нем уже будет столько ссадин и кровоподтеков, что физическая боль немного скрасит боль душевную от постыдной метки.

Принцесса наблюдала за дракой, приказав Лиару держаться в стороне.

В какой-то момент, когда Бэй остался в свободном круге, спокойный женский голос закончил обреченное на проигрыш сражение:

— Стой. Жди. Не сопротивляйся.

И Бэй в точности выполнял приказы, срывавшиеся с красивых губ Рассветной — застыл, тяжело дыша после драки. Ждал, лихорадочно скользя взглядом по лицам вокруг, отказываясь признавать, что ничего больше нельзя сделать, что не остановить кузнеца, приближавшегося по знаку златовласой принцессы.

— Не надо, — прорычал Кобейн в лицо Рассветной. Зрачки ее глаз казались огромными, выдавая, что она не так спокойна, как хочет казаться.

Впервые Бэй познавал вкус ненависти. В нем мешались кровь, земля, пот, горелое дерево и горячий металл. А еще китайская роза с тонким, едва различимым ароматом черешни.

Жар железа уже касался плеча. Но не привыкший клеймить людей кузнец медлил и нерешительно топтался на месте.

С чем сравнить подобное бессилие? Когда не способен заставить свое тело шевельнуться? Истекаешь потом и злостью, ожидая прикосновения к коже раскаленного металла? Считая секунды до того, как железо оставит на плече метку раба? Которым Бэй и так уже был? По необъяснимой причине он БЫЛ рабом красивой, как утро, женщины, стоявшей напротив и жадно ловившей каждое мгновение происходящего.

Проворной тенью метнулся Лиар к кузнецу. Выхватил из его рук железный прут.

Рык Бэя и крик Рассветной слились в один звук:

— Нет!

Но горец не отступил, и раскаленная печать находилась в опасной близости к телу Бэя.

— Прочь! — крикнула принцесса. — Лиар! Уходи прочь! Оставьте нас. Все! — стальные ноты звенели в женском голосе, и Бэй увидел на висках Рассветной бисер пота. На улице становилось очень жарко.

Стоило уйти охранникам и кузнецу, Рассветная приблизилась к Кобейну и выдохнула ему в лицо:

— Ты получил свое наказание. Теперь следуй за мной.

* * *

— Кто-то сделал себе необычный подарок, Ваше Высочество.

Бэй стоял посреди комнаты голый по пояс, раскинув руки в стороны, как звезда, и стирал от бессилия зубы. И ровно дышал, считая до ста… И обратно — от ста до нуля.

Ее Высочество сначала изволила портить Бэю нервы перспективой стоять под перекрестным огнем двух пар глаз совершенно голым.

Из сада она привела Кобейна в личные комнаты и, послав за жрецом, уселась в мягкое кресло рядом с небольшим круглым столом. На нем блестел водой прозрачный кувшин и пестрела разными фруктами широкая тарелка.

— Раздевайся.

Короткий приказ заставил Бэя вспомнить все хитрости игры в покер на раздевание. Обувь. По очереди с каждой ноги. Рассветная придвинула к себе поближе тарелку и стала есть виноград, отправляя в рот по ягоде после каждой покидающей тело Бэя части одежды.

По одному кожаные браслеты с запястий.

Платок из кармана.

Оторванная пуговица из другого.

Кусок веревки — из того же. Принцесса едва заметно усмехнулась.

Последовало неторопливое расстегивание рубашки — пуговица за пуговицей.

Тванский стриптизер. Даже не стоит задаваться вопросом: видели бы его сейчас друзья. Кайт! Не говоря уже о Зосе.

Пояс, рубашка, сережка из уха. Бэй впервые снял ее.

Оставался только платок на голове и штаны. Тванские штаны. Были бы под ними МучачоМало, может, получилось бы испугать принцессу фараонами, если она так нежно отреагировала на мертвую голову? До сих пор бросает время от времени злые взгляды в сторону балкона.

Бэй снял платок.

Больше обманывать руки стало нечем, и они сами потянулись к завязкам штанов. Кобейн отвернулся от Рассветной. И, услышав за спиной тихий выдох, нашел удобное зеркало (их было много в комнате — всех размеров и форм), а в нем — отражение принцессы.

Рассветная отбросила виноград в тарелку и замерла, отвернувшись в сторону.

До этого момента Бэй ловил в ее облике признаки сдерживаемого возбуждения — рот приоткрыт, слегка дрожат длинные ресницы, на щеках румянец — принцесса жадно разглядывала Кобейна, несмотря на то, что он был спасенным от плахи смертником и незаклейменным рабом. Несмотря на ссадины и кровоподтеки недавней драки, украшавшие его тело. Бэй не забавлял женщину своей жалкой борьбой с обстоятельствами, а возбуждал до шального блеска в глазах.