Разрывая стены

— Спала плохо. Наверное. Не завтракала. О чем… он спрашивал?

— Поцелованный, что ли? Услышал, что не один в ту ночь в Карьере оказался и захотел узнать, куда ты делась, тронули тебя Тени или нет.

— В Карьере? — эхом отозвалась Ана. — Не тронули. И до него не дошли, потому что с другой стороны были.

— Ну вот и Шен так подумал, что второй раз они до Поцелованного не добрались. Не бывает такого. И так чудес с нашим Волком случилось достаточно.

Ана сидела на качелях, и слова поварихи раскачивали их — то вверх, то вниз. От призрачной Надежды, возносившей под небеса, до холодной пустоты, ронявшей в бездну. Вверх — вниз. Или даже не на качелях — а в вагончике американских горок, который не только взлетал и срывался вниз, но и переворачивался, не позволяя Ане опомниться и прийти в себя.

— А потом? — едва слышно спросила Ана. — Что было потом?

— А потом Поцелованный со Звездой ушли на праздники Дождей и вернулись уже мужем и женой.

Не у-па-ла!

Не отдалась на волю темноты, не позволила себе скользнуть от переизбытка чувств в теплые покрывала короткого забытья. Хватит вести себя, как болванчик, отбивая лбом углы стола.

Не она это. Не Ана!

Вместо этого, девушка заставила себя спокойно дышать и слушать дальше, а вагончик опускался вместе с ней все ближе к земле… Ближе… Пока не взлетел снова ввысь.

— Вот тогда он себе и имя необычное взял: Тван. Никто не мог понять, откуда такое придумал.

Разве могут быть ТАКИЕ совпадения?

Удариться бы лбом об угол стола, чтобы симметричные удары получились. Чтобы короткая боль помогла справиться с эмоциями, потому что ни сердце, ни голова не знали больше, что со всем этим делать: верить или снова впадать в неверие? И отчаяние имело вкус каши Синды.

Ана заставила себя выпрямиться на стуле и расправить плечи. Своим страхам нужно смотреть в глаза. Даже таким, которые играют в жестокие игры, превращая надежду в пытку. Не стоит прятаться за непроизнесенными словами. Она в поселке, чтобы узнать, кто такой Тван. Его нет и не будет несколько дней. Но можно разложить по- полочкам рассказы Синды и попытаться решить — Карьерный Волк — это чудом выживший Бэй или совсем другой человек, необъяснимой игрой случайностей, составивший из отдельных букв слово: «Тван».

Впервые за месяцы после возвращения с Земли Ана позволила себе вспомнить. Не боролась с преследовавшим еёе образом, защищаясь от боли, а встретила его всей душой. Вдохнула воспоминаний, разглядывая открытое лицо, мягкую улыбку и солнечные глаза. Скользила внутренним взором по широким плечам, представляя Бэя в одежде старателя. Надела на него высокие кожаные сапоги. Повесила на плечо моток веревки. Ее Тван хорошо бы смотрелся. Не хуже, чем в белой футболке и кожанке.

Так и надо сделать. Поставить Бэя в примерочной невидимого магазина и надевать на него то, о чем рассказывала повариха.

Имя Тван — мог бы он так пошутить? Или найти это слово из тумана, закрывшего память? Очень даже мог!

Что было в рассказе поварихи дальше? Поцелованный убил Карьерного волка, предъявив в доказательство клыки зверя и рассказ Звезды. Какой бы колючей та ни была, во вранье Тару никто не мог уличить. Когда-то встреча с волком превратила Варна в карту Карьера, испещрив лицо и руки старателя шрамами, и он считался счастливчиком, что ушел от зверя живым.

Но Ана еще никогда не слышала, чтобы кто-то убил опасного хищника.

На широкую мужскую грудь лег кожаный шнурок с изогнутым клыком. Смотрелось завораживающе. Будило воспоминания о том, как Бэй выхватил Ану из воздуха в Дубае, влетел за ней в женский туалет, чтобы смять в своих сильных, горячих руках. Он мог быть диким и необузданным, заслуживающим трофея на груди.

Но волк был карьерным. А Бэй — человеком из другого мира. Пусть невероятно сильным и ловким — (Ана видела, как он расправился с пьяными ребятами на пляже, как танцевал на улице Пальмы капуэру, бежал за Мирном к дрожащему полотну перехода). Но Бэй не мог защитить себя от ударов Ларса. Как обычному человеку, ему не хватало против Скользящего скорости реакции и плавности движений. Что тогда говорить об опасном хищнике Долины?

Ана оставила клык висеть на груди своего воспоминания, и стала слушать дальше.

О том, как Тван стал большим человеком. Легендой, как и положено лидеру, сильному телом, сердцем и умом. О том, как Поцелованный спас людей от страшной бури, почувствовав ее приближение, даже когда странствующие жрецы ничего не заметили. И что заботами Волка беда стала не такой большой.

Бэй стоял перед Аной, улыбаясь, смотрел на нее лучистым взглядом, и покорно ждал, пока она примеряла к нему то, что услышала: сильный проводник с даром предвидения. Не прикреплялось. Стекало на пол бесформенной блестящей тряпкой.

Жесткий, но справедливый лидер, заставивший старателей и преступников, понаехавших в Ущелье, слушать его волю. Вот это подходило, и удобно ложилось на широкие плечи, даже сочеталось с теплой улыбкой, потому что Ана знала, что Бэй мог смотреть иначе. Ей хватило мгновения, чтобы на залитом кровью лице увидеть холодную ярость, полыхнувшую на Ларса.