Разрывая стены

— Он так на меня смотрит, будто я стеклянная ваза, — жаловалась Гая, краснея и покусывая губы. — Такому бы девственницу.

— А то он не знает, что тебя из постели любовника украли.

— Знает, — краснота на щеках Гаи была такой же огненной, как у Аны в те времена, когда подруга делилась с ней постельными премудростями. — Знает, но все равно смотрит, как на хрустальную вазу.

Разговор был прерван самым неприятным образом.

К Избраннице по срочному и щепетильному делу заявился Шахрейн.

Советник еще не окреп после внезапной болезни, но лучился довольной улыбкой, которая пугала. И не зря. Даган обвинил Кимико в краже.

— Как слепая девочка могла бы совершить это? — возмущалась Ана, ожидая воспитанницу.

— Она прекрасно ориентируется в этом крыле дворца, так что не стоит преувеличивать физические ограничения вашей воровки, — настаивал Пипа. — Мне известно, откуда вы взяли ее к себе в дом. Никакая она не родственница Акселы, а уличная гадалка.

Удивительно, что у Дагана огромными были только круглые глаза, а не нос, постоянно тянувшийся в чужие дела.

Все оказалось гораздо хуже, когда в комнате Кимико нашли гребень из драгоценного перламутра, и девочка созналась в краже.

— Он просто лежал на окне. Я не знала… думала, кто потерял, — неумело оправдывалась она.

Ана пристально изучала лицо Кимико, но не могла понять говорит она правду или нет. Дело в любом случае было плохо.

Ситуацию разрешил сам Шахрейн, пообещав не раздувать происшествие, если Избранница возьмет на себя официальное опекунство над Кимико. У него под рукой даже оказались нужные документы. Ана чувствовала подвох, но не понимала, в чем он, и скрепила клятвой договор о полном опекунстве. Что бы это ни значило, она все равно не собиралась расставаться с девочкой.

— Это Глаз, — призналась Кимико, оставшись с Избранницей наедине. — А этот человек все подстроил. Откуда блестящая расческа оказалась в коридорах недалеко от наших комнат?

— Значит, мангуст опять сбежал?

— Он всего лишь искал Трева. Глазу нельзя в вольер.

— А тебе можно в тюрьму?

— Я убегу, — уверенно сказала слепая девочка.

Ана только покачала головой.

Значение документа, который подписала Избранница, объяснил Начальник охраны, которому Ана — карская пчела, призналась в содеянном. До совершеннолетия Кимико она несла теперь полную ответственность за ее поступки и имела право взять на себя наказание вместо своей подопечной.

— Если Кимико наворует на отрезание руки, вы можете предложить вместо нее свою руку, Избранница, — пояснил Трев.

Не отрежут, обещала сама себе Ана, глядя, как Кимико играет с мангустом.

Последние ночи девочка плохо спала. Кричала во сне. Звала маму. Очень часто — Ро, а когда не плакала, то говорила о петухе, у которого из клюва течет золотая вода. Избранница забрала Кимико к себе в комнату, чтобы вдвоем справляться с кошмарами. Ана знала их изнуряющую настойчивость. А когда не спалось самой, все думала про петуха. Где-то она видела каменную птицу, из клюва которого текла золотая вода.

Однажды ночью, вернувшись с позднего ужина, Ана осторожно присела на кровать рядом с Кимико и, расправляя жесткие локоны ее волос, поняла, что девочка не спит, а лежит, не двигаясь и уставившись в потолок.

— Ты что? — испугалась Ана.

— Я вспомнила, — спокойно проговорила ясновидящая, — вспомнила ночь, когда перестала видеть.

— Расскажешь? — осторожно спросила Ана.

Но Кимико уже сама начала говорить.

— Он пришел поздно. Человек, который хотел услышать предсказание моей мамы. Мы жили втроем. С бабушкой Ро. И к нам часто приходили люди. Или к бабушке, или к маме за кружевами. Вот и он пришел. Не помню, зачем, а когда уходил, развернулся у дверей и руки в нашу сторону протянул. С них молния сорвалась, огромная, как шар, мама встала передо мной и загорелась, как звезда, а дальше я ничего не помню. И не вижу с тех пор. Ро потом долго меня и себя от ожогов лечила. Было больно. Очень.

Ана дотронулась до щек Кимико, но они оставались сухими. И озера ее глаз казались высохшими в свете ночника. Избранница невольно посмотрела на скрытые одеялом ноги девочки. Вот откуда, значит, следы ожогов на голенях, расползавшиеся змеями плоских шрамов. Если Ана спрашивала про них, Кимико молчала. Лекарь из города, которого приглашала Гая, сказал, что ничем не поможет, потому что ожоги лечили магией.

— Ищите сильного ведьмака среди горцев, — посоветовал он.

— Ро была той самой ведьмой, что сказала тебе про Носатого? — тихо спросила Ана. — Твоя бабушка?

Кимико молчала, но не отрицала. Это и был ответ, так что Ана осторожно задала следующий вопрос:

— Что с ней случилось?

— Что-то плохое, — бесцветно отозвалась девочка, поворачиваясь на бок и поджимая к себе колени, словно ей стало холодно.

Ана потянулась за покрывалом, чтобы накрыть Кимико.

— Нет Ро больше. Она оставила мне камни для переходов и сигнальный маячок, наказав исчезнуть из Рассветной, как только он сработает. А куда я пойду? Я же только гаданием и могу заработать. Вот и подалась в другую столицу.

Ана скользнула в постель рядом с Кимико и прижала ее к себе.