Раздевайся, Семёнова!

— Поехали в гостиницу, — не то предложил, не то скомандовал вдруг Знаменский, и я обратила внимание, что он не сводит с меня глаз — и, по всей видимости, давно. Смотрит так жадно, что, кажется, еще мгновение и набросится. Посадит прямо на этот стол и…

Меня приятно передернуло от мурашек, заскакавших где-то между шеей и ухом, и я немедленно согласилась. В гостиницу, так в гостиницу.

* * *

Заставив улыбнуться пожилую женщину-метрдотеля — и мимоходом поняв, при взгляде на ее зубы, почему англичане так не любят улыбаться — я быстро вбежала вслед за Знаменским в крохотный лифт с решеткой.

Гостиница была старинной — либо стилизована под «старину». Номер люкс, как и полагается, располагался на последнем этаже, и включал в себя просторную гостиную, спальню и кабинет, обставленные громоздкой, но вполне сочетающейся с остальным дизайном мебелью.

Но сейчас меня волновало другое.

— Немедленно сними все это…

Наградив щедрыми чаевыми молодого носильщика, Знаменский запер за нами дверь.

Потом, несколькими нетерпеливыми движениями сорвал с меня всю «подростковую» одежду, оставив в одном белье. Не удержавшись, впечатал в стену рядом с трюмо и впился поцелуем, одновременно пытаясь расплести мои косички… Но они были слишком плотно заплетены, слишком тугими, и после нескольких, довольно болезненных дерганий за волосы, я цыкнула, вырвалась из его объятий и повернулась к зеркалу. Подняв руки, принялась распускать сложные, переплетенные между пряди…

И не сразу заметила каким шальным, дерзким огнем зажглись глаза у внезапно выросшего за моей спиной Знаменского.

— Помнишь, я обещал нагнуть тебя перед трюмо? — неожиданно низким голосом спросил он у моего отражения. А потом взял мои руки за запястья и завел их себе за голову.

* * *

От неожиданности я ничего не сделала, и в мгновение ока обе мои руки оказались связанными у него за шеей — моим собственным, снятым через голову лифчиком.

— У меня еще ноги свободны… — чуть задыхаясь, пригрозила я, уже понимая, какое бесстыдство он задумал.

— Не соблазняй меня связать их трусами… — парировал Знаменский. Не обращая внимания на угрозу получить пяткой в пах, отпустил мои связанные руки и подхватил снизу грудь, чуть сжимая ее и теребя соски. — Посмотри лучше, какая красота…

Я подняла глаза и тут же зажмурилась. Более развратной картины было не придумать. Хотя нет… Ласкающие меня руки спустились ниже и подцепили трусики, стягивая их на бедра. Вот теперь полный разврат.

А через секунду мне уже было наплевать на то, какой видит меня зеркало… и какой видит меня он. Забыв обо всем, я выгибалась под опытными, знающими меня руками, похныкивая и втираясь в него бедрами…

— Всегда хотел тебя… — бормотал он мне в затылок, ныряя между ног пальцами — так глубоко, что, казалось, они сейчас утонут в горячем от нетерпения бассейне. — Как только увидел в тот первый день… хотел бросить тебя на стол, ворваться в твое прекрасное тело и трахать… долго и медленно… чтобы ты кончила подо мной раз десять… чтоб кричала и плакала от удовольствия… и смотрела мне в глаза… вот как сейчас…

Я вздернула голову, открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

— О да… Именно так… — протянул Знаменский, подталкивая мою ногу вперед и ставя ее на низкий шкафчик трюмо. Другой рукой расстегнул молнию на брюках… и в ягодицы мне уперлась внушительная, готовая к действию эрекция.

— Развяжи меня… — заволновавшись, я дернулась пару раз, пытаясь освободиться — мне вдруг показалось, что в такой неудобной позе будет больно… К счастью, как всегда, мой мужчина знал, что делает — прогнув меня вперед и натянув путы импровизированных наручников до предела, легко нашел скользкое от влаги отверстие и толкнулся внутрь, одновременно притягивая меня к себе за бедра…

Прихожая огласилась стонами на два голоса…

— Смотри… — схватив меня за подбородок, Виктор заставил сфокусироваться на отражении его разгоряченного лица.

Но взгляд тянуло ниже… туда, где орудовала его рука, указательным пальцем теребя и прижимая клитор… туда, где я видела его член, входящий и выходящий из меня, точно поршень…

Это было непереносимо пошло, невероятно стыдно, и настолько возбуждающе, что одной минуты этого зрелища хватило, чтобы в бедрах все стянуло тугим, горячим спазмом, готовым прорваться, подобно истончившейся плотине…

— Смотри на меня… хочу видеть твои глаза… когда будешь кончать… смотри…

Подняв затуманенный взгляд, сквозь разметавшиеся волосы, я посмотрела — скалясь от напряжения, он мерно и тяжело вбивался в меня… подбрасывал, пихал вперед мое тело, безвольное и покорное…

И внезапно всего этого стало слишком много, слишком невыносимо и невозможно стерпеть… Напряжение внутри лопнуло, остро и горячо взорвалось, окатывая тело долгожданной разрядкой… И все время, пока длился оргазм, пока взмокшую и вздрагивающую, меня не отпускала сладкая судорога, я смотрела ему в глаза. Видела, как они внезапно расширились и потемнели, как дернулись веки, пытаясь закрыться… Но он выдержал — так же, как и я, не отрывал от меня взгляда, горячо и обильно изливаясь внутри…



* * *