Раздевайся, Семёнова!

— А что на приеме будет? — забеспокоилась я, уже жалея, что вышла из образа юной, невинной нимфы.

Он поморщился от напряжения, потом немного расслабился и успокоился.

— На приеме другие дамы будут, да и публика поприличнее. Но ты все равно держись ко мне поближе…

* * *

Выполнить напутствие поначалу показалось несложным.

Да и вообще, все казалось не особо сложным, особенно после подробного инструктажа, который я получила от Знаменского — пока мы ехали в Челси, где и проходила конференция. После короткой лекции на тему различий между разного рода светскими раутами, стало понятно, что сегодняшняя «тусовка» особой опасности для меня не представляет — ужина не предполагалось, подаются исключительно пальчиковые угощения, причем разносятся официантами. Так что перепутать бокалы или вилку для главного блюда с вилкой для сладкого мне не грозит. Под конец вечера планируется короткий благотворительный концерт, на который гости уже раскупили билеты, что тоже плюс — громкая музыка положит конец разговорам.

В общем, пока что самым сложным компонентом вечера, похоже, что было свободное общение в начале вечера, но и тут была для меня лазейка — после формального «смолл тока»[2], при желании, можно было легко сменить собеседников — увидел кого-то, помахал рукой и валяй, присоединяйся к новой компании.

Весь оставшийся путь я послушно пыталась отвечать на вопросы, который Виктор задавал мне по-английски, мило улыбалась и даже задавала встречные.

— Не бойся говорить с акцентом, — внушал он мне. — Не бойся ошибок и неправильных времен глаголов. Во-первых, красивой женщине в вечернем платье простят практически все… ну, кроме некорректных анекдотов про геев… Но вот это-то тебе как раз и не грозит, потому что ты вообще не осилишь никаких анекдотов… А во-вторых, сегодня модно быть богатым иммигрантом, плохо говорящим по-английски. Если что-то не поняла, неопределенно кивай и отвечай — «yeah, you’re right…» или «absolutely!» И глаза эдак в сторону — будто ты сегодня рассеяна… Ну и за интонациями следи, за выражениями лица — англичане, несмотря на чопорность, довольно экспрессивны, только нужно научиться определять их эмоции…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Роскошный банкетный холл, арендованный «Неотеком», встретил нас приглушенными огнями, ненавязчивым, живым блюзом в исполнении квартета, и темной сценой, на которой велись какие-то приготовления — то ли к приветственному докладу Знаменского, то ли к концерту.

Дамы в платьях, ничуть не хуже моего, плавали по отполированному паркетному полу, перемещаясь от одной маленькой группки в другую, их грузноватые кавалеры с одинаково плохими зубами молча и степенно раскланивались друг с другом, предоставляя своим спутницам всю инициативу в общении.

Идеальная атмосфера, чтобы спокойно влиться в общество. Казалось, если не присоединяться ни к какой компании, никто не обратит на тебя внимания и можно весь вечер провести, фланируя по роскошному помещению и делая вид, что развлекаешься…

Как же я ошибалась!

Да, поначалу, нам со Знаменским действительно позволили расслабиться и даже выпить по бокальчику бодрящей шипучки.

— Не радуйся, сейчас начнется, — предупредил меня Виктор. — И это они еще не знают, что я тут сегодня за тамаду. А когда узнают, будет совсем жарко…

Он оказался прав. Ощущение изначального покоя было, по всей видимости, частью ритуала, позволяющего гостям привыкнуть к обществу без лишнего внимания к их персонам. Но как только я немного подуспокоилась и перестала виснуть у Знаменского на локте, меня тут же «похитили».

— Ничего не бойся. Через десять минут я тебя спасу, — только и успел прошептать он мне, прежде чем Майра — жгучая брюнетка в индийском сари — закончила свой «смолл ток» и повела меня знакомиться с «еще одной русской леди, которую вот только-только где-то здесь видела».

По дороге мы пересеклись с группой, обсуждающей Болливуд и поиски «русской» были благополучно забыты — пропустить такой клондайк для демонстрации собственной эрудиции дочь индийского банкира вряд ли смогла бы.

Знаменского в это же самое время заняли разговором о политике — стоя всего в пяти метрах от него, я хмуро наблюдала, как коротко стриженная, похожая на воблу англичанка тыкала в лацкан его праздничного токсидо пальчиком и втирала ему что-то по поводу предстоящих выборов в английский парламент. Причем втирала настолько увлеченно, что с каждым горячим аргументом придвигалась, казалось, на сантиметр ближе.

— Вот ведь сучка облезлая… — пробормотала я, чувствуя, что сейчас не выдержу… подскочу к ним и… и плевать мне на «высшее общество» и на этот долбанный «Неотек»…

— Семенова?! Катя?! — ошеломленный женский голос вытряхнул меня из кровожадной фантазии, где я выдирала англичанке последние космы.

Резко обернувшись, я ахнула, не в силах сдержать изумления. Причем ахнула до неприличия громко.

В коротком черном платье с ооочень глубоким декольте, раскрыв в изумлении рот, передо мной застыла… Ритка Грачева, собственной персоной.

* * *