Раздевайся, Семёнова!

С секунду я пялилась на нее, совершенно не зная, что сказать. Да что там сказать — я и подумать-то не знала что. Грачева, наверное, была последним человеком, которого я ожидала увидеть на светском рауте в Лондоне.

— Ты… ты что здесь делаешь? — выдавила она, наконец, отчаянно хлопая наклеенными ресницами, будто пыталась прогнать наваждение.

— Встречный вопрос… — пробормотала я и как можно незаметнее скосила глаза в сторону Знаменского и его разгоряченной собеседницы. Если Ритка его уже видела, то без проблем догадается, что мы здесь вместе. И, вообще, вместе…

Но не прятаться же ему.

На мой «встречный вопрос» ответил невысокий, щупленький, лысоватый брюнет — подкравшись к Грачевой сзади, он по-хозяйски ущипнул ее за мягкое место.

— Ай! — вскрикнула Ритка, подскакивая и отбрасывая его руку. — Ты что, ненормальный?

Обескураженный, брюнетик на мгновение застыл в нерешительности, потом нахмурился.

— А в чем дело? Я не могу приласкать свою девушку на публике?

— Ты это называешь «приласкать»? Еще бы руку мне под юбку запустил, придурок!

Мужчина потемнел лицом и открыл было рот — явно для того, чтобы разразиться грозной тирадой — но Ритка сориентировалась и быстро схватила его под локоть, прилипая всей грудью.

— Тимурчик, познакомься, это моя университетская подруга… Катя Семенова… И она здесь потому что… — и Грачева взмахнула рукой, будто предлагая мне закончить предложение.

Я растерянно что-то замычала, чувствуя, что бледнею.

— Так, я ее с этим видел… — вспомнил вдруг «Тимурчик», охватив меня цепким, оценивающим взглядом. — Да, красавица? Ты же с генеральным от «Неотека» приехала? Или нет… не с генеральным… тому уже под восемьдесят…

— Извините… мне нужно… позвонить… — пролепетала я и сделала шаг назад, пытаясь отсрочить неминуемое. Вот ведь черт дернул Знаменского притащить меня на этот долбанный приме! Хотя сама тоже хороша… захотелось поблистать королевой, дура…

— А ты быстро нашла соотечественников, дорогая… — приветливо начал за моей спиной Знаменский и замолчал — то ли потому, что я уткнулась ему спиной в грудь, то ли потому, что он узнал в пышногрудой даме Грачеву.



На мгновение я закрыла глаза — до того жутко было наблюдать, как меняется выражение лица Ритки — с ошеломленно-остолбенелого на злобно-торжествующий.

— Здравствуйте… Виктор Алексеевич, — ухмыляясь, поприветствовала она человека, которого из мести хотела обвинить в домогательствах и на которого, похоже, что только что нашла охрененный рычаг давления.

— Здравствуй Рита, — с деланным спокойствием отозвался Знаменский, сжав мое плечо.

Грачевский кавалер недоуменно переводил взгляд с одного на другого.

— Вы знакомы?

— О, да… — процедила Ритка, скаля зубы. — Еще как… Господин Знаменский — мой преподаватель. И Катин.

Будто специально, музыка — итак негромкая — в это мгновение стихла, и все, кто хоть немного знал русский, услышал и понял компрометирующие слова.

— Это… неправда… — пролепетала я, озираясь и ловя на себе удивленные взгляды окружающих. — Мы не…

— Ну что ты дорогая… — Знаменский опомнился, обошел меня и встал рядом, покровительственно обняв за плечи. — Мы ведь именно поэтому забрали тебя из университета и будем на следующий год пытаться пристроить в другой.

Не дав мне ответить, он поднял мое лицо к себе за подбородок и поцеловал — прямо в губы. На виду у впавшей в ступор Грачевой.

— Дааа… — с удовольствием протянул. — Как здорово, что мы додумались перевести тебя, вместо того, чтобы скрываться и жить во лжи. И теперь я — спокойно, без угрызений совести — могу сделать то, что собирался сделать уже давно. Предложить тебе…

И, прежде чем я успела произнести хоть звук, он вытащил из кармана своего пиджака маленькую, бархатную коробочку густого бордового цвета. Подняв высоко над головой, будто привлекая к предмету внимание, торжественно закончил.

— …узаконить наши отношения.

На этот раз суть происходящего поняли практически все — а кто не понял, тому быстренько перевели и объяснили. Вокруг захлопали, загомонили — по-русски, по-английски, еще на каких-то незнакомых мне языках… Ко мне подскочила Майра, вероятно решившая, что с этой минуты она моя лучшая подруга, и кинулась обнимать. Со сцены кто-то поздравлял нас в микрофон, уже узнав «мистера Знаменского» и выяснив, что именно он будет сегодня официальным представителем и спикером многомиллионной компании-хоста…

У Грачевой был такой вид, будто она не могла решить — хлопаться ей в обморок или кидаться на меня с кулаками. Лицо ее все побелело, а скулы, наоборот — покраснели и заострились. Над декольте тяжело вздымалась грудь, к которой она прижимала руку с зажатым в ней ремешком от сумочки.

— Охренеть… — прошептала она наконец, обмякая в тонких руках своего хлюпика — будто вдруг смирилась с судьбой-злодейкой.

И только после этого постепенно и как-то заторможено до меня стало доходить.

Мне только что сделали предложение.

На публике.

Мой мужчина только что предложил мне…