Раздевайся, Семёнова!

— Мам, я замотался, не успел сказать тебе, — он встал и потянул меня за руку. — Понимаешь, Катя… Она не прислуга. Она… скорее… наоборот.

Глаза брюнета, оказавшегося братом, расширились в понимании.

— Ишь ты… — только что не присвистнул он.

— Именно, — подтвердил Знаменский, еще крепче стискивая мою руку. — Мама, Ольга… дядя Артур… Кстати, дорогая, это у него сегодня юбилей. Позвольте вам представить… Катя Семёнова — моя девушка.

* * *

На мгновение мне показалось, что я сейчас снова упаду в обморок. Вообще, я, наверное, никогда в жизни столько не падала в обморок, сколько за последние пару недель.

— Как… девушка? — прошелестела мать Знаменского, растеряв вдруг весь свой апломб. — Она же совсем ребенок…

С женщиной, которую Знаменский обозначил как Ольгу, творилось что-то странное. Лицо ее приобрело сероватый оттенок, глаза сузились, ноздри затрепетали.

И тут я вспомнила — Ольга! Это же бывшая Виктора… Зачем он позвал ее? И меня?..

— Мы — на воздух… — быстро сообщил мой любовник и, не давая мне и рта раскрыть, потянул в сторону балкона, по дороге застегивая на мне куртку.

Морозный воздух остудил меня — и очень вовремя, потому что уже чесались руки кому-нибудь из них заехать по мордасам.

— Пожалуйста… пожалуйста, скажи мне, что не привел сюда только для того, чтобы досадить бывшей жене, — сразу же, как только за нами дверь закрылась дверь, взмолилась я.

Не говоря ни слова, он притянул меня к себе за шею и поцеловал — со всей страстью, на которую только был способен, горячо и безудержно.



На несколько долгих секунд я лишилась способности думать… Стало жарко — так жарко, что захотелось стряхнуть с плеч верхнюю одежду. А еще через секунду — и все остальное…

— Только сейчас смог оценить, как ты… выглядишь… — чуть задыхаясь, объяснил он, оторвавшись от меня. — И да, я позвал тебя, чтобы досадить бывшей… Прости…

Я возмущенно открыла было рот, но он не позволил — закрыл его еще одним требовательным поцелуем, прижимая, буквально впечатывая меня в себя, обхватив обеими руками за бедра…

Опомнившись, я отстранилась, машинально облизываясь и упираясь в его грудь ладонями — чтоб не вздумал вновь отвлекать.

— Если не объяснишься — причем так, чтобы я поняла… никакие поцелуи тебе не помогут…

Знаменский досадливо поморщился, недовольный тем, что его прервали.

— А если объяснюсь, продолжим? А то мне уже снится, как я бросаю тебя на постель и раскидываю твои ножки пошире…

От возмущения у меня просто отнялся дар речи. Хорошо, что в этот момент из-за закрытой двери раздался громкий, явно истерический смех, и я отвлеклась — иначе на щеке у этого засранца нарисовался бы еще один след от пощечины.

Всмотревшись в полузамерзшее стекло, я увидела, что смеется «бывшая», повиснув на локте у Артема, брата Знаменского — по всей видимости, в ответ на какую-то его скабрезную шутку. Победно улыбаясь, брат похлопывал Олю по руке и продолжал что-то нашептывать ей в ухо.

— Отлично… Уже приняла на грудь… Давай, братишка, подлей ей еще шипучки… — пробормотал над моим плечом Виктор. Я вздрогнула и обернулась. Не понимая, что происходит, перевела взгляд обратно на сцену в гостиной.

Будто услышав совет, Артем на ходу выхватил у проходящего мимо официанта бокал с пузырящейся жидкостью и предложил женщине. Та скривилась, будто борясь с внутренними демонами, а потом наплевательски махнула рукой и приняла бокал. В одно мгновение выдула его и сунула обратно своему кавалеру.

Знаменский ухмыльнулся.

— Ну, понеслось… Теперь главное, чтоб маман никуда не ушла. А то хрен поверит…

Я все еще не до конца понимала, но уже начала догадываться, что он задумал. Каким-то образом появление его новой девушки, да еще и при полном параде должно было спровоцировать Олю на что-то, что должна была увидеть мать Знаменского. Но что?

— Анекдот! — все тем же, истерически-визгливым голосом вскричала вдруг бывшая, подняв указательный палец вверх.

— Идем, подольем масла в огонь, — Знаменский отодвинул меня, открыл дверь и втянул за собой внутрь.

— Целкам-невидимкам — закрыть ушки! — объявила Оля, уже успев собрать вокруг себя небольшую толпу. Я увидела, как многие поморщились, вполголоса переговариваясь. Но женщина уже ни на что не обращала внимания — подхватила еще один бокал с подноса того же официанта, так же залпом выпила и продолжила рассказывать, постепенно, прямо на глазах превращаясь из приличной, хорошо одетой дамы в разнузданную торговку с рынка.

Сути анекдота я не уловила — и уши закрывать не пришлось. Какая-то наипошлейшая муть, закончившаяся тем, что кто-то вытер член об занавеску. Мадам Знаменская смотрела на бывшую сына с выражением откровенного ужаса на лице.

— А вот и настоящая Оля… — тихо проговорил Виктор Алексеевич мне в макушку, чем ненароком привлек к нам внимание разбушевавшейся бывшей.

— Чего ты там своей принцесске нашептываешь, а? — она уперла руки в боки, и сходство с базарной торговкой стало идеальным. — Небось, не девочка уже — с тобой-то… Чего ей стесняться?

— Оленька! Что ты такое говоришь?! — возмущенно, даже немного задыхаясь, воскликнула бывшая свекровь. — Постыдилась бы!