Раздевайся, Семёнова!

Машина замедлила ход и свернула на неприметную, еле заметную в темноте леса тропу.

— Остановите! — внезапно севшим голосом попросила я.

Но водитель даже не услышал — так тихо получилось. А через минуту фары выхватили отползающие в сторону ворота.

— Выпустите меня! — прохрипела я, непослушными руками пытаясь открыть на ходу дверцу.

Меня снова не услышали, потому что водитель как раз отвлекся на подошедшего к машине охранника.

— Это кто тут у нас? — он заглянул внутрь через и увидел на меня, уже порядком трясущуюся.

Водитель равнодушно показал ему какую-то карточку.

— А-а-а… — охранник понимающе усмехнулся. — Младший позвал…

«Младший»?! Все, точно извращенцу какому-нибудь привезли…

Пока я ужасалась, как могла быть такой наивной дурочкой — как могла поверить, что Знаменский действительно хочет представить меня родственникам — ворота вернулись в свои пазы, и бежать стало поздно и некуда. С замирающим сердцем провожая все более и более ухоженный лесной пейзаж, я изо всех сил пыталась успокоиться, хоть как-то взять себя в руки… Но ничего не помогало — никакие доводы, никакие насмешки над собой — что все это глупости, что Виктор не мог так подло поступить со мной. Не мог отдать меня другому…

Все было слишком логично, все слишком хорошо складывалось в одну простую и страшную мозаику — мой любимый предал меня, заманил в эту роскошную чужую усадьбу, черт знает к кому, и умыл руки… Сейчас меня встретит парочка здоровенных, тренированных лбов, отведет к какому-нибудь старику с трясущимися, слюнявыми губами и прикует к кровати наручниками…

Машина плавно остановилась, дверца слева от меня распахнулась, и я взвизгнула от страха — заслоняя собой фасад ярко освещенной усадьбы, в проеме показалась высокая, резко очерченная на свету фигура.

— А вот и она! — не обращая внимания на мой испуг, воскликнул огромный, смуглый брюнет, закутанный в тулуп. — Очень вовремя… А то наши девушки уже с ног сбились…

В глазах у меня потемнело, мир закружился с такой скоростью, что пришлось закрыть глаза… Этого не может быть — мелькнула последняя разумная мысль, и всё проглотила благословенная, слепая темнота…

* * *

— Может скорую вызвать?..

— Да не надо, уже приходит в себя…

— «Приходит»… Кретин ты, Витюш. Как есть кретин.

— Не буду спорить… Семёнова… Эй! Очнись, маленькая трусиха…

Знакомый голос зацепил мое сознание, резкий запах, ударивший в левую ноздрю, заставил громко чихнуть.

Вокруг радостно загалдели.

— Ну слава Богу!

Все еще слабая, я открыла глаза и попыталась сесть.

— Э, нет, дорогуша, не так быстро…

Внезапно я узнала и этот, второй голос — им говорил тот самый смуглый брюнет, из-за которого я и брякнулась в обморок. В ужасе я попыталась вскочить, но мне не дали, удержав в лежачем положении на чем-то мягком. Однако, глаза я все же открыла.

Вокруг меня собралась небольшая группка людей, одним из которых был мой Виктор — сидел рядом на краю дивана, куда меня положили, прямо в куртке.

– А ты умеешь произвести гранд-энтранс, — съязвил он, но по лицу было видно, что это все напускное — на самом деле он волнуется и расстроен. Даже немного подавлен. — Тебе лучше? Вызвать врача?

Я молча помотала головой, протянула ему руку и, с его же помощью, села. Медленно огляделась, уже начиная понимать, какая я идиотка, что так себя накрутила…

Это действительно была вечеринка — а точнее семейное торжество. До такой степени семейное, что непонятно, для чего Знаменский потребовал, чтобы я так расфуфырилась. Какие «миллион долларов»? Довольно обычно все одеты — разве что в дамы в бриллиантовых серьгах.

Кроме смуглого здоровяка, что так напугал меня в машине, и самого Виктора, вокруг собралось еще четверо — пожилой мужчина с элегантной сединой на висках, смутно похожий на Знаменского, его мать — удивленно взирающая на меня с высоты своего роста, и какая-то рыжеволосая женщина, с красивым и мягким лицом.

За спинами этой ближайшей ко мне группы были видны и другие гости, прохаживающиеся по непомерно большой и богато обставленной гостиной с бокалами шампанского в руках. Еще дальше — уже в другой комнате — я увидела накрытый стол с высокими вазами, наполненными элегантными, белыми букетами.

— Мне кажется, Виктор, тебе следует извиниться перед своей гостьей. Не предупредить ее как минимум насчет меня — это непростительный грех.

Криво усмехнувшись, здоровяк поднялся на ноги, отчего я вздрогнула и машинально придвинулась к Виктору.

— Мне много за что придется простить у нее сегодня прощения… — пробормотал тот, морщась будто от неприятных мыслей, и мотнул головой в сторону брюнета. — Это мой брат, Катюш… Артемом зовут.

Не успела я открыть рот, Знаменский потянул меня за руку, заставляя встать.

— Идем на балкон, если тебе уже лучше — подышишь воздухом перед тем, как сядем за стол. А я покурю…

— За стол? — удивленно протянула мадам Знаменская. — С какой стати прислуга должна сидеть с нами за столом? Разве ты не пригласил ее, чтобы она помогала нам на кухне?

Рыжая фыркнула, а меня будто бы с размаху ударили в челюсть. Вот тебе и гранд-энтранс. Знаменский тоже поморщился, как от зубной боли.