Раубриттер

предлагал: «Ступай, ищи другого дурака».

Сам с купцом говорил, дожидаясь завтрака, а сам на госпожу Ланге

поглядывал. Как она? А она и виду не подавала, что с нею вчера

что-то случилось. Мила и спокойна как обычно, с женой его

разговаривает. Кавалер решил, что нужно ее от жены отрывать

помаленьку. И тогда он ей говорит:

— Госпожа Ланге, после завтрака съездили бы вы к госпоже

Брюнхвальд, выбирали бы у нее сыров.

Бригитт и ответить не успела.

Лицо его жены вытянулось от такого, глазенки она свои вылупила

на него, видно, что злоба ее охватила, и она заговорила быстро:

— Не холопка она вам, холопов в доме хватает, чего госпожу Ланге

тревожите просьбами своими глупыми?

А госпожа Ланге положила свою руку на руку его жены и сказала

примирительно:

— Элеонора, для меня в том труда нет. С удовольствием съезжу, посмотрю сыры.

— Пусть холопы съездят, — не сдавалась Элеонора Августа.

— Холопы в сырах не сильно разбираются, — сказал Волков, доставая

и протягивая Бригитт талер. — Выберете у нее сыров самых старых.

— Съезжу, конечно, — сказала та, забирая деньги. — Выберу.

— Не дозволю я! — Воскликнула госпожа Эшбахт.

— А вашего дозволения мне и не нужно, я тут хозяин, — насмешливо

сказал Волков. И крикнул:- Увалень, вели запрягать карету госпожи

Эшбахт, после завтрака на ней с госпожой Ланге поедете за сыром

для меня.

— Да, господин, — сказал Гроссшвулле, привычно сидевший на лавке

у стены.

Элеонора Августа поджала губы, ее лицо покрылось пятнами от

негодования. Но ничего она не сказала.

— Заодно, госпожа Ланге, справьтесь о здравии ротмистра,-

продолжал Волков с улыбкой, специально не замечая негодования

жены. — Хочу знать, идет ли он на поправку?

— Конечно, господин Эшбахт, — отвечала Бригитт.

— С ней я поеду, — вдруг сказала жена его.

Такого он не ожидал, и не предвидел такого. И пришлось ему

думать быстро, и ничего лучшего не придумал как это:

— Сидите дома, — сказал он ей едко, — волнуюсь я, когда не дома вы.

— Нет, я поеду! — Воскликнула она.

— Увалень, поедете с госпожой Ланге вдвоем. — Твердо сказал

Волков.

— Да, господин. — Привычно отвечал Увалень.

Госпожа Эшбахт сидела напротив и смотрела на него. И по ее лицу

покатились слезы. И, кажется, всем стало ее жалко, и госпоже

Ланге, и даже Увальню, а вот Волкову ее совсем жалко не было.

А тут как раз Мария и Тереза стали подавать на стол, а Тереза

позвала племянников со двора завтракать. И всем стало не до слез

госпожи Эшбахт.

После завтрака новый проситель ждал. Тоже купчишка. Пришел

просить разрешения поставить в Эшбахте трактир. Предложил

десятину с прибылей. Трактир? Трактир дело хорошее. А что, народа теперь тут много, солдат по окрестностям живет много, дома ставятся, люди женятся, да и девки гулящие появились после

рейда на ярмарку. Купчишки, подрядчики, строители из города, всех стало много. Кому-то кров надобен, кому-то стол, а кому и

выпивка с девицами. В общем, трактир дело хорошее. Только вот

не мог понять кавалер, отчего купчишка не боится, что его трактир

не спалят горцы, когда наведаются сюда с ответным визитом.

Неужто он думает, что кавалер такого не допустит? Ладно, Бог с

ними, с горцами. Придут они или нет, еще не ясно.

— Ставь, за полторы десятины с прибыли, — сказал Волков купцу.-

Место с управляющим согласуй только. Только не думай, что

дурачить меня сможешь, я как-то имел дело с одним

трактирщиком и знаю, сколько трактир приносить может.

Не успел купчишка уйти, как новый человек к нему. Век бы

человека этого не видеть. Гонец от графа. Письмо привез. Волков

даже открывать его не хотел. Открыл и скривился. Как знал. Граф

немедля требовал его к себе. И, судя по тону письма, не очень он

был ласков. Туда, обратно, день пути в седле. Нога к вечеру будет

болеть, а делать нечего. Одна радость: может Брунхильду удастся

повидать.

— Максимилиан, седлайте коней. — Невесело сказал он.

У графа аж ручки тряслись, когда он говорил с Волковым. Так он

волновался, а что еще хуже, так это старый граф и молодого позвал.

Правда, Теодор Иоганн Девятый граф фон Мален поначалу молчал

больше.

— Друг мой, говорили мне вы, что деяние ваше было ответом на

грубость, что горцев вы карали за бесчестье.

— Так и было, граф, так и было. — Отвечал Волков.

— Отчего же вы грабили других людей? — Воскликнул граф. — Вы

грабили еще и подданных нашего герцога, например, купцов из

Хоккенхайма! Из Вильбурга! Из Брокенау! Вам все равно кого

грабить! Вы разбойник! Вы просто раубриттер!

Кавалер поморщился:

— Господин граф, да как же мне их разбирать было? Солдаты люди

не шибко грамотные, хватали что придется.

— И нахватали немало, немало! — Горячился фон Мален. — Мне пишет

голова городского совета Милликона, что вы награбили на

тридцать тысяч талеров.

Волков опять морщится, как от кислого:

— Врет вдесятеро. Я бы и увезти столько не смог бы. Тридцать

тысяч, — он смеется. — Надо же, какие лжецы! Взяли только деньги у

менял, да меха, да немного хороших тканей. Мед, вино, масло, да

пару лошадей. Ну, шубы еще забирали. Откуда там тридцать тысяч.

— Вот именно! Вот именно! — Воскликнул граф в негодовании.-

Отнимали шубы у достойных людей кантона! Многих били

беспощадно. Одного ранили!