Рассказы из Диких Полей

- Я не знала, что делать, - со слезами сказала Анна. – Когда я ему отказала, Стадницкий всем сообщил, будто бы нашел где-то, в каких-то старинных бумагах, будто бы ты родом не из шляхты. А потом на сеймике, не знаю почему, нам присудили конфискацию. Мы уже не шляхта.

- И ты не написала об этом? Как ты могла? Неужто ты с ума сошла?

- Писала. Беспрерывно писала. А он перехватил все письма…

- Выходит, приговор уже вышел, - Ян сорвался с кровати. – Где он у тебя? Впрочем, это неважно. Я напишу апелляцию в люблинский трибунал. Но погоди… Когда это было?

- Уже месяц тому назад.

- А почему он сразу не исполнил приговор?

- Стадницкий дал… - со слезами сообщила Анна, - время на раздумья до конца месяца. Он сказал… сказал, что если я ему отдамся, он не будет требовать исполнения приговора…

- Это четыре дня. Мало. Что-то нужно сделать…

- Бежим!

- Куда? Ладно, еще посмотрим.

- Что посмотрим?! Я не хочу! – рыдала Анна. – Спасай меня…

Ян обнял ее, прижал к себе. Женщина снова расплакалась. Ян обнял ее, словно ребенка.

- Я ему не дамся, - сказал Куницкий. – Не знает он, с кем сцепился. У меня еще есть друзья. Все будет хорошо. Самое главное, что мы вместе.

 

- Пан староста!

Станислав Стадницкий приостановился на крыльце корчмы. Глянул на того, кто его позвал. То был Ян Куницкий, который вышел из конюшни. Один. Один из сопровождающих старосту - высокий, рослый казак без глаза заступил шляхтичу дорогу.

- Ну, и шо ты?

- Хочу поговорить с его милостью Стадницким.

Староста скривился.

- Что ж, мил'с'дарь, говори, - сказал он.

- В четыре глаза.

Староста поглядел на своих сопровождающих. Если бы он только пожелал, они разнесли бы этого на клочья. Потом усмехнулся. Спустился со ступеней и направился за угол корчмы. Куницкий пошел за ним. А там поглядел Стадницкому прямо в глаза.

- За что? – спросил.

Староста все так же пренебрежительно усмехался.

- Пан Куницкий, да кто ты, собственно, такой? Кто, если желаешь со мной меряться? Я – Станислав Стадницкий. Я из старинного семейства. А ты?! Мог бы служить у меня конюхом. Твои отцы моим подавали стремя, а бывало, что и шею под сапог подставляли, когда те на коня садились… А свою жену ты сразу после свадьбы оставил. На войну отправился – на два года. Так, пан Куницкий. Ты мне просто мешаешь.

- На дороге к моей жене? Дерись со мной, пан Стадницкий!

Староста тихо рассмеялся и поглядел сверху на Куницкого. Ему это удалось легко – он был выше противника.

- Что, с хлопом должен драться? Не будь глупцом. Я даже сердиться на тебя не желаю. Зачем? Живи со мной в согласии, и не пожалеешь. Убеди дурру-жену, чтобы пришла ко мне. Для нее это ведь не в новинку. Мать и бабки валялись по господским постелям, так что и дочка может…

Куницкий положил ладонь на рукоять сабли. Он молчал. Стадницкий пригляделся к его потемневшему от гнева лицу. Ян сумел как-то сдержать себя.

- У тебя четыре дня, чтобы привести ее ко мне, - буркнул староста со злорадной усмешечкой. – Если не сделаешь, приведу приговор в исполнение.

- Ага! Вон оно как… - прошептал Куницкий. – Моей жены желаешь. Только я свободный шляхтич. Точно так же и Анна. Ты можешь взять ее силой, но никогда не будешь обладать ее сердцем. Не будешь иметь того, что имел я, и имею каждую ночь.

Он попал в самую цель. На лице Стадницкого проявился гнев. Староста положил ладонь на рукояти сабли.

- Обнажи оружие, мил'с'дарь, - предложил Куницкий. – Закончим с этим как шляхтичи. Выходи против меня здесь же, на углу корчмы. Поглядим, кто победит. Ну, попробуй. Я – солдат старый. Бывал и под Смоленском, и в Инфлянтах¹⁶. Ты, в свою очередь, наверняка имел хороших наставников. Посмотрим, кто из нас лучше.

- Не стану я сражаться с кем-то, таким как ты,- с натянутой усмешкой сказал Стадницкий. – За то, что ты сказал, я мог бы приказать отстегать тебя батогами. У тебя четыре дня, чтобы убедить свою жену. И чего это вы, мелкопоместные, уж такие упрямые. Это кто бы в какой-нибудь другой стране видел, что бы некто, столь низкого состояния, как ты, смел прыгать так высоко! Морду в дерьмо, хам! Проси милости на коленях!

Стадницкий отступил за угол корчмы. Куницкий шел за ним. Он бы и догнал противника, но именно в этот момент из-за угла появилось несколько сопровождающих магната.

- Ну, ты уже достаточно наговорился с паном старостой, - сказал один из них, высокий, в татарской мисюрке. Он оглянулся на Стадницкого, как будто бы ожидая приказа, что сделать с Куницким, но тот отвернулся, насупил брови и направился в сторону конюшни, из которой как раз выводили лошадей. Когда он уже уселся в седле, то жестом головы указал на Куницкого одному из своих людей.

- Займись ним, - произнес он. Тот кивнул, а староста ударил коня шпорами. – Ах ты, сучий сын! – процедил он сквозь зубы. - Я еще покажу тебе.