Рассказы из Диких Полей

Тем временем Вольский повернулся в сторону центра помещения. Здесь тоже сидело несколько гостей. И здесь тоже могли начаться сложности. За залитым пивом столом заседал пожилой шляхтич с сожженным солнцем лицом, а с ним трое его товарищей. Невяровский подошел поближе; увидел длинные, буйные усы незнакомца, шрам над левой бровью и багровую от пьянки морду. Рядом с пивной кружкой, в которую помещалось половина гарнца⁴⁹, рядом с правой рукой шляхтича лежал соболий колпак, украшенный подвесом и – непонятно зачем – еще и тремя , как будто было недостаточно одного.

- А мил'с'дарь чего? – презрительным тоном начал Вольский. – Вали отсюда, причем - немедленно!

Незнакомец неспешно поднял взгляд над кружкой, наполненной пенистым напитком и грозно поглядел на Невяровского с Вольским.

- Ты это мне сказал, молокосос? – спроси он сквозь стиснутые зубы. – Мне, ясновельможному Якубу Кжешу?!

Невяровский даже не глядел на него. Свой взгляд он сконцентрировал на трех товарищах старика… Хотя они и не выглядели калеками, но за сабли не хватались, сидели спокойно, в то время, как толстяк пенился от злости.

- Так что, невежа, пойдешь прочь?! – спросил Вольский с издевкой. – Нам таких собутыльников и даром не надо!

Кжеш сорвался с лавки, хватаясь за саблю. Но, прежде чем он успел извлечь ее из ножен, чуткий словно рысь Невяровский подскочил ближе. Его крепкая будто сталь рука удержала тянущуюся к оружию руку скандалиста. Другой рукой молодой шляхтич схватил подбритую голову Кжеша и с размаху врезал ею в стол. Толстяк вскрикнул, завыл от боли, когда из разбитых носа и губ потекла кровь; он еще хотел сопротивляться, но Невяровский выкрутил его левую руку назад и вытащил шляхтича из-за стола, перевернув при этом лавку. А потом подпихнул в сторону двери, прибавив на прощание приятельский пинок в зад. Кжеш полетел к выходу, словно пуля, выстрелянная из аркебузы, стукнулся башкой в доски и исчез в сенях.

Невяровский повернулся к товарищам пана Кжеша по столу. Те вытащили сабли, но атаковать не осмеливались, стояли, словно тупые бараны, не понимая того, что могло произойти. Взгляд Невяровского был пустым, чудовищно пустым и насмешливым.

Движением головы Вольский указал на дверь. Троица неуверенно переглянулась, потом быстренько направилась к выходу.

Невяровский расселся на лавке. Вольский кивнул корчмарю до сих пор предусмотрительно прячущемуся за стойкой. Старый еврей Мошко Липтак, прозванный еще и Иудой за то, что приписывал лишние отметки о долгах выпивохам, быстренько прибежал к своим вельможным гостям.

- Меду! – процедил сквозь зубы Вольский. – И если принесешь что-либо, ниже двойняка, повиснешь!

Еврей бросился в кладовую. Невяровский лениво поглядел на него и потянулся, что твой кот…

- Боится нас… Штаны, наверное, полные наложил. – Он презрительно сплюнул. – Странно, что мы с тобой возбуждаем только страх… Только его… Все в нас умерло, кроме одного этого…

- Ты чего это так жида жалеешь, пан Невяровский?

- Потому что когда-то, - могло показаться, что это слово он произнес ,- когда-то все это меня веселило. Это сколько уже лет прошло, как мы познакомились? Двенадцать минуло?

- Будет еще и сто двенадцать.

-И все боятся к нам цепляться. Подумать только. Пара характерников⁵⁰…

- Кжеш попробовал.

- Потому что пьяный и нездешний… Опять же – инфамис.

- Мало в последнее время осталось инфамисов на Червонной Руси. Все отчаянные гуляки погибли на Волощине, под Сасовым Рогом⁵¹. Отправились на Молдавию с паном Потоцким и кончили вот как, - пан Доминик провел ладонью по шее.

Быстренько присеменил Мошко. Ему уже были известны способности своих гостей, поэтому он тащил пузатую бутыль с золотистым напитком и две оловянных кружки. И сразу же наполнил их до краев.

- Пройдох всегда хватало. Сам я под Яслом⁵² встретил господ Дыдыньских. Охотились они на какого-то Каменецкого. Веселый молодой человек… Сын подольского воеводы. Вот подумай, ваша милость, пан отец сплавлял по Дунайцу зерно в Гданьск и послал с товаром сына. Сын там все продал, вот только с дукатами уже домой не вернулся, - буркнул Невяровский и подкрутил ус. Его не слишком толстая, но крепкая рука выдвинулась из рукава дальше, чем обычно, и на мгновение можно было увидеть черное родимое пятно на запястье. Изображало оно кривую петлю и воткнутый в нее вертикально меч. – Его до сих пор еще разыскивают.

Огни свечей и факелов неожиданно замерцали, рассылая по стенам кавалькаду размазанных теней. Факела зашипели. Один погас, словно бы от сквозняка, хотя в помещении не было слышно даже алейшего дуновения ветра. Вольский с Невяромским беспокойно пошевелились Где-то вдалеке, быть может, лесах Бескида, отозвался собачий или даже волчий вой. Ночь была лунной, но до полнолуния было еще далеко.

Невяровский первым почувствовал чье-то присутствие за спиной. Жаркое дыхание овеяло его шею. Он почувствовал дрожь и с трудом взял себя в руки. И, как и всегда, сердце его на миг застыло, когда сзади раздался громкий, но вместе и с тем приглушенный, слегка ироничный голос:

- Низкий поклон, мил'с'дари.

- Поклон, поклон.