Рассеянная жизнь

— Ладно, оставим. А вот муж этой девицы, как он к ней относится? Мне кажется или он на неё забил? — Поль помнила, что муж тревожно зыркал и уныло следовал за девицей, не трогая, впрочем, руками. Сцена секса вообще была идиотская.

— Да ты что, он в ней души не чает, слова сказать боится. Любит её очень, но ему с ней сложно!

— Господи, но с чего ты взял?!

— Так видно же, ну бээмет[4]! — Ави в очередной раз пожал плечами.

Нет, Поль не видела ничего.

В каком-то смысле она очутилась в положении мужчин, которые раньше жаловались, что совершенно не понимают её саму. Только в ранней юности лестно быть загадочной, а потом всё чаще хочется, чтобы тебя хоть врушкой не считали попусту. У неё была забавная психическая особенность, и раньше или позже каждый новый любовник с нею сталкивался: время от времени Поль неожиданно приобретала странный, чтобы не сказать лживый вид. Начинала волноваться, совершать лишние движения, глаза слегка разъезжались в разные стороны, и если её прижимали к стене и начинали расспрашивать, что происходит, могла сползти в коротенький неубедительный обморок.

Кажется, причина была в каком-то вегетососудистом расстройстве, потому что у Поль в этот момент кружилась голова, она плохо соображала, не ориентировалась на местности и просто пыталась найти тихий угол, чтобы отсидеться. При попытке куда-то пойти или ответить на вопросы, Поль честно пыталась сосредоточиться, но становилось только хуже.

И почти все её мужчины не сомневались, что эта странность происходит из-за коварства и направлена на ущемление их бесценных интересов. Нико вот бесился и ревновал.

И теперь Поль узнала, каково это, смотреть на людей без малейшей возможности их понять, даже не догадываясь, что у них на уме, более того, не определять их социальный статус и уровень интеллекта. Как-то на Алленби она особенно остро осознала проблему. Возле лавочки стоял расслабленный чувак и лениво трепался с продавцом — сам длинный, тощий, в растянутой майке и линялых джинсах, грубо остриженное полуседое каре и трёхдневная щетина. Поль всегда нравились именно такие, когда они были ещё не седыми. Но кто это, хипстер пожилого возраста, популярный телеведущий, левый профессор или местный бомж? У неё не было инструмента, чтобы распознать, летом помог бы нос, но в прохладные дни бомжи не пахнут, если не хотят — рядом море, пляжный душ, соцслужбы их обстирывают, да и просто можно украсть чистой одежды из прачечной самообслуживания, пока хозяин запустил сушилку и ушёл пить кофе. Последний понравившийся ей француз из кафе на Буграшов выглядел совершенно так же и он был владельцем того заведения.

Именно поэтому Гай оказался единственным возможным вариантом. Наверное, этот мальчик с обычным для израильтянина именем специально появился, чтобы она почувствовала ниточку, тянущуюся из её арбатской юности в тель-авивскую зрелость. Поль не могла его понять и даже не пыталась, зато когда на неё накатил очередной приступ дурноты, парень отреагировал совершенно нормально: обнял за плечи, пристроил на лавочку и напоил водой из бутылки. Поль, как пришла в себя, восхитилась — надо же, не стал вникать, искать подтексты, заметил неладное и постарался помочь.

Постепенно Поль осознала, что ей нравится с ним всё — гулять, молчать, разговаривать в режиме обмена монологами, трахаться и даже расставаться на площади Бялик: поцеловаться возле пруда, под присмотром жёлтой рыбы с пятном на боку, и разойтись в разные стороны. Это было именно то сочетание лёгкости, свободы и неодиночества, о котором она мечтала, но никогда не встречала.

В постели казалось, что Гай читает мысли, потому что стоило только подумать, как он делал с нею именно то, что она хотела, и при этом никогда бы не посмела попросить вслух. Она любила его неутомимое тело, с длинными мышцами, смуглое и упоительно волосатое. Её совершенно не интересовала гладкокожая юность, зато в густой тёмной шерсти было животное очарование — кладёшь руку ему на грудь, а волосы пружинят и щекочут. Идеальная игрушка для взрослой девочки!

Так она говорила себе, намеренно снижая пафос и лирику. Потому что на самом деле Поль привязалась и очень увлеклась. Но взрослой русской женщине увлечься молодым израильским самцом лишь чуть приличней, чем влюбиться в турецкого аниматора.

В четверг квартирная хозяйка пришла за коммунальными платежами и попыталась что-то объяснить Поль, но та не поняла. Пришлось позвонить Ави и передать трубку. Новость оказалось ожидаемой: городские власти наконец-то определились со сроками сноса её пристройки, и теперь Поль должна в течение двух месяцев подыскать себе новое жильё.

Ещё недавно она бы обрадовалась, не хотелось провести очередное лето в квартире со старым задыхающимся кондиционером, самое время найти что-нибудь новенькое. Но теперь, когда у неё был Гай, Поль не возражала бы некоторое время ничего не менять. «Остановись, мгновенье», вертелось в голове. Она суеверно думала, что тронь сейчас что-нибудь, сдвинь хоть один кирпичик, и хрупкое счастье рассыплется. Работает — не лезь, учат нас программисты.