Пылающий берег

Она прижалась к земле, стараясь прикрыть Шасу своим телом. Потом раздался некий звук — нет, ураган звуков, заполнивших ночь, заполнивших ее голову… казалось, заполнивших и всю ее душу. Она уже слышала эти звуки прежде, но не так близко, не так пугающе…

— Ох, святая Матерь Божья… — прошептала Сантэн.

Это был кровожадный рев льва. Самый страшный звук в диких африканских землях.

Тут луна снова выглянула из облаков, и Сантэн отчетливо увидела льва. Он стоял в пятидесяти шагах от девушки и смотрел на нее; он был огромным, с распушившейся рыжей гривой, похожей на павлиний хвост, вокруг массивной головы. Хвост зверя метался из стороны в сторону, размахивая черной кисточкой на конце, как метрономом. А потом зверь вытянул шею и сгорбил плечи, опуская голову и разевая пасть, его длинные желтоватые клыки блеснули, как кинжалы… и он снова взревел.

Вся свирепость и жестокость Африки словно сконцентрировалась в этом рыке. И хотя Сантэн прочитала много описаний подобного в книгах путешественников и охотников, они не могли подготовить ее к подобной реальности. Рев как будто вдавился в ее грудь, и сердце сжалось, а легкие уменьшились. От этого жуткого звука ослабели все внутренности девушки, ей пришлось изо всех сил сдерживать невольные позывы. Шаса на ее руках запищал и завертелся, и этого оказалось достаточно, чтобы вывести Сантэн из состояния ступора.

Этот лев был старым рыжим самцом, изгнанным из прайда. Его зубы и когти истерлись, шкура облезла, на плечах он был почти лысым. И в битвах с молодыми самцами, гнавшими его прочь, он потерял один глаз, выдранный чьим-то когтем.

Он был болен и умирал от голода, его ребра выпирали из-под клочковатой шкуры. Три дня назад голод заставил его напасть на дикобраза. С дюжину длинных ядовитых игл глубоко вонзились в его шею и морду, вокруг них уже началось нагноение. Да, он был стар, слаб и неуверен, опасался людей и человеческого запаха. Его наследственная память и собственный опыт приказывали ему держаться подальше от этих странных, хрупких, стоящих прямо существ. И его рев был признаком нервозности и сомнений. Да, когда-то, будучи до такой же степени голодным, как сейчас, он действовал бы быстро и бесшумно. Даже теперь в его челюстях оставалось достаточно силы, чтобы раздробить череп или бедренную кость, чтобы одним ударом массивной передней лапы сломать человеческий позвоночник. Однако он медлил, кружа неподалеку от жертвы. Возможно, без луны он был бы храбрее… или если бы он уже охотился на человека и пробовал его плоть… или если бы боль от вонзившихся игл не была такой мучительной… но теперь он нерешительно ревел.

Сантэн вскочила. Это было чисто инстинктивным движением. Ей приходилось наблюдать, как старый черный кот в конюшне Морт-Ома охотился на мышь и как он реагировал на попытку добычи сбежать. Она почему-то знала, что если побежит — подобное поведение заставит и этого огромного кота мгновенно броситься за ней.

Она пронзительно закричала, размахивая своей длинной палкой, и ринулась на льва. Тот развернулся и отбежал через траву шагов на пятьдесят, но потом остановился и оглянулся, размахивая хвостом, и разочарованно рыкнул.

Не сводя с него глаз, держа ребенка под мышкой и продолжая размахивать палкой, Сантэн попятилась. Она оглянулась через плечо — ближайшее дерево мопане стояло в стороне от основной массы леса. Оно было прямым и крепким, с развилкой ветвей высоко над землей, но оно точно так же могло находиться и на другом краю земли от Сантэн.

— Мы не должны бежать, Шаса, — прошептала она, и ее голос дрогнул. — Медленно. Очень медленно…

Пот заливал ей глаза, она тряслась от холода и ужаса.

Лев полукругом пошел к лесу, низко опустив голову и насторожив уши; Сантэн видела, как его одинокий глаз сверкает, подобно острию ножа.

— Нам нужно добраться до дерева, Шаса…

Малыш заныл и брыкнул ногами. Лев остановился, и Сантэн услышала, как он принюхивается.

— О господи, он такой огромный…

Нога Сантэн за что-то зацепилась, и девушка чуть не упала. Лев прыгнул вперед, громко сопя, как локомотив, и Сантэн снова закричала, взмахнув палкой.

Лев остановился, но на этот раз продолжал смотреть на нее, угрожающе опустив лохматую голову и хлеща длинным хвостом; когда Сантэн начала пятиться, он двинулся вперед, припадая к земле.

— Дерево, Шаса… мы должны добраться до дерева…

Лев опять двинулся полукругом, и Сантэн посмотрела на луну. С севера к ней подбиралась очередная масса темных облаков.

— Пожалуйста, не скрывайте луну! — хрипло пробормотала Сантэн.

Она прекрасно осознавала, в какой степени ее жизнь зависит от этого неяркого, неуверенного света; она инстинктивно чувствовала, как осмелеет огромная кошка в темноте. Даже теперь лев кружил все ближе, подбирался к ней, хотя все еще соблюдал осторожность, но наблюдал за девушкой и, возможно, начинал уже понимать, насколько она беспомощна. До последнего броска оставались секунды.