Пылающий берег

Сантэн не знала, сколько времени она провела в бассейне, но постепенно фантазии и фантомы угасли, и тогда она ощутила, как руки Ха’ани ведут ее к каменистому берегу. Обжигающая вода как будто вытянула из Сантэн все силы. Ее тело стало красным, как кирпич, но впитавшаяся в поры грязь пустыни вышла наружу. Ноги под Сантэн подгибались, колени стали резиновыми.

Ха’ани набросила на нее шкуру сернобыка и помогла выйти по туннелю на поверхность. Уже наступила ночь, и луна светила достаточно ярко, чтобы под ногами ложились тени. Ха’ани привела Сантэн к их примитивному шалашу и закутала плотнее.

— Духи даровали прощение, — шептала она. — Они довольны тем, что мы прошли этот путь. Они прислали моих детей, чтобы поприветствовать меня и сказать мне об этом. Ты можешь спать спокойно, Хорошее Дитя, больше никаких обид не осталось. Нам рады в этом месте.

Сантэн проснулась в замешательстве, не понимая, что с ней происходит, даже не будучи уверенной в том, где находится, и в первые несколько секунд ей почудилось, что она вернулась в свою спальню в Морт-Оме и что рядом с ее кроватью стоит Анна. Потом она почувствовала жесткую траву и твердую землю под собой, запах сыромятной кожи, укрывавшей ее, и за этим сразу возникла боль. Как будто некие лапы сомкнулись на нижней части ее тела, жестокие когтистые лапы, они впивались в нее и давили, и Сантэн невольно вскрикнула и согнулась пополам, хватаясь за живот.

А вместе с болью она окончательно вернулась к реальности. Ее ум был ясен и остр после галлюцинаций прошедшего дня. Она поняла, что происходит, инстинктивно почувствовала, что погружение в горячие воды бассейна и опьяняющий дым, которым она надышалась, должно быть, ускорили это.

— Ха’ани! — закричала она.

Старая женщина тут же материализовалась в сером утреннем свете.

— Началось!

Ха’ани помогла ей встать, потом подняла шкуру.

— Идем, — шепнула она. — Мы должны уйти туда, где останемся одни.

Должно быть, Ха’ани заранее нашла такое место, потому что она прямиком повела Сантэн к лощине неподалеку от стоянки, скрытой за рощей деревьев монгонго. Она расстелила шкуру у ствола большого дерева и усадила на нее Сантэн. Опустившись на колени рядом с девушкой, она сняла с нее рваную брезентовую юбку, затем ловкими сильными пальцами исследовала Сантэн, а потом снова села на пятки.

— Скоро, Хорошее Дитя… очень скоро.

Она радостно улыбнулась, но Сантэн не смогла ответить, задохнувшись от нового спазма.

— А, малыш нетерпелив, — кивнула Ха’ани.

Схватка прошла, Сантэн лежала, тяжело дыша, но не успела она как следует перевести дыхание, как напряглась снова.

— Ох, Ха’ани… держи меня за руку… пожалуйста… пожалуйста!

Что-то лопнуло в глубине тела Сантэн, и из нее хлынула горячая жидкость, растекшаяся по ногам.

— Близко… уже очень близко! — заверила ее Ха’ани.

Сантэн жалобно вскрикнула.

— А теперь… — Ха’ани потянула Сантэн, вынуждая сесть, но та упала назад.

— Он движется, Ха’ани…

— Поднимись! — рявкнула на нее бушменка. — Ты должна помогать! Поднимись! Ты не сможешь помочь ребенку, лежа на спине!

Она заставила Сантэн сесть на корточки, широко раздвинув колени, как садятся для опорожнения кишечника.

— Держись за дерево, чтобы не упасть! — настойчиво объясняла она. — Вот так!

Она положила ладони Сантэн на жесткую кору, и Сантэн застонала и прижалась к дереву лбом.

— Давай!

Ха’ани встала рядом с ней на колени, обняв девушку худыми жилистыми руками.

— Ой, Ха’ани… — пронзительно вскрикнула Сантэн.

— Да! Я тебе помогу его вытолкнуть. — И она еще крепче сжала девушку, когда та инстинктивно тужилась. — Толкай его, Хорошее Дитя… сильнее! Сильнее! Толкай!

Ха’ани уговаривала Сантэн, чувствуя, как напрягся живот девушки.

Сантэн ощущала внутри некое огромное препятствие, цеплялась за дерево, напрягалась и стонала… а затем ощутила, как преграда слегка сдвинулась, потом снова окрепла…

— Ха’ани! — кричала она.

Тонкие руки сжимали ее, и старая женщина стонала вместе с ней, когда они обе напрягались. Нагое тело бушменки прижималось к выгнутой спине Сантэн, и девушка чувствовала, как из старого сморщенного тела в нее вливается сила, подобно электрическому току.

— Еще, Хорошее Дитя! — бормотала Ха’ани ей в ухо. — Он рядом… совсем рядом. Давай! Толкай сильнее, Хорошее Дитя!

Сантэн напряглась, расходуя все свои силы и всю свою волю. Она так стиснула зубы, что ей показалось — они вот-вот затрещат, а глаза выскочат из орбит… А потом что-то разорвалось, обжигая ее режущей болью, — но, несмотря на боль, она нашла в себе силы и еще раз напряглась… Внутри снова что-то сдвинулось, а потом резко сдвинулось, высвобождая нечто невероятно тяжелое, что выскользнуло из нее, — и в то же самое мгновение рука Ха’ани нырнула вниз, чтобы направить, приветствовать и защитить.

Боль утихла, будто по волшебству, оставив Сантэн дрожащей, как после сильной лихорадки, обливающейся потом… но пустой, благословенно пустой, словно из нее извлекли вообще все внутренности.

Ха’ани отпустила ее, и Сантэн ухватилась за дерево, тяжело и неровно дыша.