Пылающий берег

Окровавленными руками она бросила еще один камень в маячившую поблизости гиену, а потом осторожно подняла желудок тюлененка. Нужда во влаге вызывала в ней жаркую лихорадку, Сантэн уже чувствовала, что обезвоживание угрожает существованию зародыша в ее собственной утробе, и все же ее одолевала тошнота при мысли о том, что она должна сделать.

— Когда я была маленькой, — рассказывала ей как-то Анна, — пастухи всегда так делали, если умирал молочный ягненок.

Сантэн держала маленький желудок тюлененка в окровавленных ладонях. Его стенки были желтоватыми и такими тонкими, что Сантэн казалось, будто она видит сквозь них содержимое. Детеныш явно лежал возле матери до того самого момента, когда на них напала гиена, и жадно сосал. Маленький желудок был тугим от молока, как барабан.

Сантэн судорожно вздохнула, подавляя отвращение, но тут же сказала себе: «Если ты это не выпьешь, ты умрешь к утру, а с тобой умрет и сын Майкла».

Она сделала в стенке желудка маленький надрез, и тут же из него поползла густая масса свернувшегося молока. Сантэн закрыла глаза и прижала губы к надрезу. Она заставила себя высасывать теплое кислое молоко. Ее собственный пустой желудок напрягся, она задохнулась от невольного рвотного позыва, но в конце концов справилась с этим.

Кислое молоко слегка отдавало рыбой, но в целом оказалось не особенно противным. И когда Сантэн заставила себя сделать первый глоток, она подумала, что эта густая жижа чем-то напоминает козий сыр, который делала Анна, сбраживая его сычужным ферментом.

Через какое-то время Сантэн передохнула, отерла рот тыльной стороной ладони. Она буквально ощущала, как жидкость впитывается в иссохшие ткани ее тела, как ее наполняют силы.

Она бросила в гиену еще один камень, а потом выпила остатки густого кислого молока. Затем аккуратно разрезала маленький опустевший желудок и слизнула оставшиеся капли. А пустую оболочку бросила гиене.

— Видишь, я с тобой поделилась, — сказала она рычащему зверю.

После этого Сантэн освежевала тело тюлененка, отрезала голову и плавники, которые тоже бросила гиене. Большой хищник как будто бы смирился. Усевшись шагах в двадцати от Сантэн и насторожив остроконечные уши, гиена смотрела на Сантэн с почти смешным выражением ожидания, надеясь на новые куски.

Сантэн вырезала с тушки столько длинных узких полосок мяса, сколько сумела, и завернула их в брезент, которым прикрывала голову. А потом отошла подальше, и гиена тут же бросилась вперед, чтобы слизнуть упавшую на камни кровь и разгрызть маленький скелет уродливыми челюстями.

На вершине мыса ветер и волны общими усилиями выбили небольшое углубление в невысокой стене известняка, и этим укрытием пользовались задолго до Сантэн. Она нашла на песчаном полу пещеры разбросанные угли и золу давно погасшего костра, а когда порылась в песке, то обнаружила и маленький треугольный кремень, похожий на те, которые они с Анной находили на холме за особняком в Морт-Оме. Когда она смотрела на этот камень, лежавший на ее огрубевшей ладони, девушку охватила тоска по дому; когда же эта тоска стала почти невыносимой, она спрятала кремень в карман блузки и заставила себя повернуться лицом к жестокой реальности, вместо того чтобы бессмысленно оплакивать прошлое.

— Огонь, — сказала Сантэн вслух.

Она стала осматривать старые кусочки древесного угля. Драгоценные полоски мяса она положила на камень у входа в пещеру, чтобы они подсохли на ветру, потом набрала немного плавника.

Сантэн сложила эти обломки дерева рядом с древним костром и постаралась вспомнить все, что когда-либо читала о добывании огня.

— Две палки… тереть их друг о друга, — пробормотала она.

Огонь был естественной человеческой потребностью, и до сих пор он просто присутствовал в жизни Сантэн, так что теперь нехватка тепла и утешения, исходивших от пламени, казалась катастрофической потерей.

Плавник был пропитан влагой и солью. Сантэн выбрала два обломка, не имея ни малейшего представления о нужном ей качестве древесины, и принялась экспериментировать. Она работала, пока ее пальцы не покраснели и не начали болеть, но ей не удалось добыть ни единой искры или хотя бы струйки дыма.

Упав духом, Сантэн прислонилась спиной к дальней стенке каменного укрытия, наблюдая, как солнце опускается в темнеющее море. Девушка содрогнулась от холода, принесенного ветром, и поплотнее закуталась в свою брезентовую шаль; при этом она ощутила, как маленький обломок кремня прижался к ее груди.

Сантэн заметила, какими нежными стали в последнее время ее соски, как начала увеличиваться и надуваться ее грудь, и стала осторожно ее массировать. Мысль о беременности каким-то образом придала ей сил; посмотрев на юг, она увидела особенную звезду Майкла, повисшую над горизонтом, где угрюмый океан сливался с ночным небом.

— Ахернар, — прошептала она. — Майкл…

Когда она произнесла это имя, ее пальцы снова коснулись кремня в нагрудном кармане. Словно именно Майкл преподнес ей этот маленький дар…