Пылающий берег

В середине дня на гладком влажном песке далеко впереди Сантэн увидела несколько черных подвижных теней и с надеждой прикрыла глаза ладонью от солнца. Но точки превратились в четырех крупных морских чаек с чистыми белыми грудками и черными спинами — птицы из-за чего-то ссорились и дрались друг с другом у самого края воды.

Едва Сантэн приблизилась к ним, чайки расправили крылья и взлетели, оставив на песке предмет спора, слишком тяжелый для них, чтобы его унести.

Это оказалась большая мертвая рыбина, уже хорошенько обклеванная чайками; Сантэн, увидев ее, с новыми силами пробежала последние несколько шагов и упала рядом с рыбиной на колени. Она подняла рыбу обеими руками — но тут же бросила, содрогаясь от тошноты и вытирая руки о брезентовую юбку. Рыба отчаянно воняла, и пальцы Сантэн погрузились в ее мягкую распадающуюся плоть, как в холодный жир.

Сантэн отползла в сторонку и села, обхватив колени руками, глядя на ком воняющей падали и пытаясь подавить жажду.

Ей понадобилась вся ее храбрость, но наконец она вернулась к рыбине и, отвернувшись, оторвала длинную полосу белой плоти со спины рыбы. Отрезав маленький кусочек, она осторожно положила его в рот. Желудок тут же сжался от тошнотворно-сладкого вкуса тухлятины, но Сантэн старательно разжевала рыбу, высасывая из нее вонючий сок, потом выплюнула мякоть и отрезала еще кусочек от полосы…

Ее тошнило от глубины собственного падения так же, как от гнилой рыбы, но она продолжала жевать, заставляя себя проглатывать жидкость, потом немного передохнула.

Постепенно влага укрепила ее. Сантэн почувствовала себя сильнее, достаточно сильной, чтобы идти дальше. Она зашла в море и попыталась смыть с губ и рук рыбную вонь. Но вкус остался во рту, когда она двинулась дальше по краю берега.

Уже перед закатом новая волна слабости накатила на девушку, и она опустилась на песок. Ее лоб вдруг покрылся холодным потом, и резкая боль пронзила живот, заставив Сантэн согнуться пополам. Ее вырвало, и вкус тухлой рыбы заполнил ей рот и нос.

Сантэн впала в отчаяние, видя, как много драгоценной жидкости выплескивается на песок. Ее вырвало еще раз, и одновременно она ощутила позыв опорожниться, у нее явно начинался понос.

— Я отравилась…

Сантэн лежала на песке, содрогаясь в судорогах, все ее тело само собой выбрасывало ядовитые соки. К тому времени, когда приступ закончился, уже стемнело, и Сантэн сняла мокрые панталоны и бросила в сторону. Она с трудом доползла до воды и вымыла тело, лицо, прополоскала рот, избавляясь от вкуса тухлой рыбы и рвоты, готовая к тому, что недолгое облегчение от чистого рта чуть позже обернется жаждой.

Потом она на четвереньках отползла от воды и, дрожа от холода, легла в темноте, готовая умереть.

Поначалу Гарри Кортни был так захвачен идеей организовать спасательную экспедицию в Намибийскую пустыню, через смертельные области, именуемые Берегом Скелетов, ради благородной цели, что у него просто не было времени взвесить шансы на успех.

Он с радостью бросился играть роль человека действия. Как все романтики, Гарри много раз воображал себя в такой роли, а теперь ему подвернулась реальная возможность, за которую он ухватился с неистовством новообращенного.

Долгие месяцы после получения телеграммы из министерства (то был грубый конверт с лаконичным посланием: «Его Величество с сожалением сообщает, что Ваш сын, капитан Майкл Кортни, погиб в бою») жизнь Гарри представляла собой темный провал, без цели или направления, это было пустое существование. А потом случилось чудо — пришла другая телеграмма, от его брата-близнеца:

Вдова Майкла ожидая твоего внука осталась без дома и помощи из-за войны точка я организую ее поездку на первом пароходе в Кейптаун точка встретишь ли ты ее и возьмешь ли под опеку точка ответь немедленно точка подробности письмом Шон.

В его жизни снова взошло солнце. А потом и его, в свою очередь, жестоко погасили, утопив в водах Бенгельского течения. Гарри инстинктивно понимал, что не должен позволять реальности снова бросить его в черную ночь отчаяния. Ему следовало верить, следовало отбросить в сторону все расчеты вероятности и просто бездумно цепляться за слабую возможность того, что жена Майкла и ее нерожденное дитя каким-то образом выжили в море и в пустыне, что они только и ждут, когда он их найдет и спасет. А единственным способом сделать это было заменить рассуждения лихорадочной деятельностью, пусть даже бессмысленной и тщетной, а когда с этим ничего не выйдет, опереться на бесконечные запасы уверенности и неколебимой веры Анны Сток.

Они прибыли в Виндхук, старую столицу германской Юго-Западной Африки, которая была захвачена два года назад, и на станции их встретил полковник Джон Викенхэм, назначенный военным губернатором этих территорий.

— Как поживаете, сэр?

Викенхэм неуверенно отсалютовал. Он за последние дни получил сразу несколько телеграмм, и среди них была одна даже от генерала Джанни Сматса, а другая — от премьер-министра союзников генерала Луиса Боты, и все они приказывали ему оказать приехавшим полное содействие и всяческую помощь.