Пустота внутри

Для того, чтобы продолжить путь требовалось включить механизм канатной дороги, ну а для этого, в свою очередь, требовалось связаться с другой её частью, расположенной на противоположном краю Облачного каньона. Происходило всё, по замыслу гномов, просто, — зажигался большой фонарь, через который с одной станции на другую пересылалось сообщение при помощи кода.

Наступила ночь.

Рогзальд Турс аэб Брихтегсден два часа перебрасывался световыми сообщениями с далёким мигающим огоньком, сообщая тамошним гномам о происшествии на этой стороне. Дабы они поверили ему и согласились сотрудничать, Государев искатель сокровищ присовокупил личный тайный код, дававший значительные властные полномочия.

Договорившись с противоположной станцией, гномы привели в действие механизмы натягивания воздушной дороги, которая всё это время была опущена ниже уровня облаков. Гигантские колёса с гудением наматывали сотни метров толстого стального троса. Когда воздушная дорога оказалась проложена, другие механизмы подняли и подвесили на неё большую платформу.

Владимир смотрел на всю эту развитую машинерию широко распахнутыми глазами.

— Шубу надень, — проворчал чёрт, — и вторую тоже. Там будет холодно как на дне Ада. И постарайся держаться в середине, иначе харпины унесут.

— Что? Кто?!

— Видел бы ты себя сейчас, мешок с костями, ха-ха-ха!

Противоположная стена ангара раскрылась неспешно, впуская внутрь ледяной воздух. Один из гномов опустил нужный рычаг, и платформа дёрнулась, подаваясь вперёд. Бородач торопливо метнулся следом, и соратники успели ухватить его прежде чем внизу разверзлась чернота.

Дул и раскачивал платформу воистину жестокий ветер. Благодаря чарам Геда Геднгейда небо над ними было очень ясным, светили звёзды, и через четверть часа Владимир уже мог сносно ориентироваться. Гномы и хиллфолки собрались в кучку, стараясь согреться и что-то тихо обсуждая. При этом метисы проверяли все свои ружья. Вскоре, когда платформа погрузилась в слякотную толщу облаков, обнаружилось, что она скользит не параллельно земле, а спускается вниз под довольно большим углом.

Внезапно все разговоры стихли

— Что происходит?

— Ш-ш-ш! — Артём грубо закрыл Владимиру рот и зашептал в самое ухо: — Режим полной тишины. Харпины гнездятся в стенах каньона, ночью спят. Они обязательно услышат нас, главное, — чтобы это произошло как можно позже, так что заткни хлебальник быстро.

— Ты что, не шутил?!

— Заткнись, а то придушу…

Через время справа от платформы появился некий объект, проплывая мимо которого та издала громкий лязг и стала двигаться горизонтально, — то была одна из опор, поддерживавших трос. Следующая встретилась буквально через сотню метров, раздался новый лязг, и платформа начала медленно подниматься. Ещё после первого раза в окружавшем марке стали раздаваться пронзительные возгласы, а уж после второго ночь ожила жуткой какофонией.

— Закрыть глаза, — приказал Гед Геднгейд.

— Закрой глаза, мешок с костями, сейчас он засветит!

Владимир быстро зажмурился и даже ладонями лицо закрыл, а через миг словно увидел тёмные силуэты своих костей сквозь веки и плоть. Визг поднялся неимоверный, свет быстро ослаб, но не исчез. Хиллфолки открыли огонь.

Раскрыв глаза, художник обнаружил, что вокруг платформы по широкому радиусу парило три световых шара, которые показывали мельтешение огромной стаи чудовищных тварей. Стало ясно, что харпинами в этом мире именовали самых, что ни на есть гарпий. Огромные птицы с женскими головами окружили поднимавшуюся платформу и пытались добраться до пассажиров, но шквал дроби и картечи удерживал их на расстоянии. Перья, ошмётки плоти и кровь, тем временем, падали мерзким дождём.

Одна харпина, лишившаяся крыла и части туловища, рухнула на платформу в нескольких шагах от землянина и забилась о металл, орошая всё красным. Когти на её ногах внушали жуть, лицо, — совсем человеческое. Если бы не гримаса боли, если бы не ярость, если бы не острые зубы, оно было бы даже красивым, не говоря уж о молодой груди, обрамлённой воротником птичьего пуха.

Несмотря на рану, харпина смогла подняться, и шагнула к человеку, лязгнув когтями.

— Умрёшь, — шипела женщина-птица, — вырву кишки! Вырву горло! Умрёшь!

— Сама подыхай, дура безмозглая! — Подскочивший Артём ловко пробил грудь харпины вилами и вышвырнул тело за борт. — Ты в порядке, мешок с костями? А? Они переносят бешенство, между прочим!

— Она разговаривала!

— Конечно, разговаривала! — Чёрт метнул вилы в другую харпину, и, не успел труп той исчезнуть в темноте, материализовал оружие в собственной ладони вновь. — Самая жара ещё впереди! У стрелков заканчивается заряженное оружие! Держись меня и, лучше, лежи!

Плотность огня действительно снижалась, ведь хиллфолки палили без передышки. Им помогали гномы, которые принимали разряженные мушкеты и подавали заряженные, но первичной скорострельности было никак не достичь, и жуткие когти харпин были всё ближе.