Протест прокурора. Документальные рассказы о работе прокуроров

— Да как вам сказать… Сначала пытались вместе. Так оно, собственно, и было, когда Георгий учился. Стипендия — особенно не разживешься… А как только он стал зарабатывать, им захотелось самостоятельности. Может быть, и правильно. Молодые, свои интересы… Я помню, когда мы с мужем встали на ноги, тоже хотелось жить по-своему.

— Какую специальность имела Маргарита? Где работала? — продолжал следователь.

— Она фельдшер-акушер. — Велемирова печально поправилась. — Работала… Сегодня должна была в ночную смену идти.

— А дети есть?

— Были… Первый ребенок родился у Мары мертвым. Девочка. Второй раз родила сына. Георгием назвали, в честь отца… И надо же было такому несчастью случиться! — Валентина Сергеевна покачала головой. — Умер в три месяца… Задохнулся. Соской.

— Как так? — вырвалось у следователя.

— Вот так, в горло засосал… Такое горе, такое горе для нас всех! А можете себе представить, что пережила Мара! Ко всем ее бедам — еще и эта…

— Когда это случилось?

— Три года назад. В пятьдесят первом. Я же говорю: столько пережила, сердешная… Да еще болезнь Георгия. Он ведь слаб здоровьем. Тоже мука мученическая…

— А что с вашим сыном?

— Легкие… Одно время вообще думали, что он не жилец на этом свете…

— Где работает Георгий и кем?

— В мастерской. Художником-гравером.

— Он сейчас на работе?

— Где же еще? Слава богу, работой своей он доволен, любит эту специальность. Зарабатывает хорошо. Правда, тратить разумно они так и не научились. Принесут деньги, радуются, словно дети малые. Шир-пыр, туда-сюда. В кино, в магазин. И обязательно что-нибудь повкусней да подороже… Для Мары — платье не платье, туфли не туфли… О завтрашнем дне уже не думают. Тут у них мир и согласие. А выйдут деньги, нет-нет да поскубутся. То он надуется, то она расплачется.

— И как часто было такое? Я имею в виду размолвки.

— В последнее время Мара особенно какая-то нервная была. Да и раньше случалось… Посмотрит на фотографию отца с матерью — и в слезы. А иной раз и без всякой причины… Спросишь бывало: Мара, доченька, что с тобой? Обидел кто? Говорит: жить не хочется. И весь сказ. Повешусь, говорит…

— Так прямо и говорила?

— Господи! Да вы у соседей спросите, не дадут соврать. Она и Гаврилкиной то же самое говорила. Гаврилкина напротив, через площадку живет… Муж как-то увидел: Мара одна у себя в комнате, с веревкой в руках. Он спрашивает: для чего веревка? Мара растерялась, ничего не ответила.

— Давно это было?

— Примерно месяц назад… Да что соседи? Участковый врач тоже заметила, что Мара не в себе. Настоятельно рекомендовала ей обратиться к невропатологу.

— Ну и как?

— Была Маргарита у невропатолога. Тот назначил лечение.

— Маргарита лечилась?

— Да, пила какие-то таблетки. Но видно, надо было уже не пилюли, а что-нибудь посерьезнее. В больницу положить, сильные средства применить… Что там говорить, мы тоже, наверное, виноваты — проворонили. А с другой стороны, неудобно вмешиваться. Тем более, Мара как-то болезненно реагировала на мои советы.

— А не было ли у Маргариты ссоры с Георгием, ну, допустим, вчера или сегодня утром?

— Нет-нет. Вчера вместе смотрели телевизор, — показала Велемирова на КВН. — А утром Георгий уходил на работу в хорошем настроении. И Мара вроде выглядела нормально… Я слышала, сын сказал, что сегодня не будет ночевать дома — поедет к Аркадию.

— Кто это?

— Аркадий? Приятель Жоры. Правда, он старше сына лет на семь. Можно сказать, он и пристрастил Георгия к граверному делу… В Малаховке живет… Тоже несчастный человек: вернулся с войны без обеих ног, живет один. Заболеет — даже некому воды подать. Жора навещает его. Дорога дальняя, бывает, что и заночует. А то и поживет пару дней.

— Как воспринимала это Маргарита? Ну, что муж иногда не ночевал дома? — спросил Кашелев.

— Во-первых, это бывает не часто. Может, раз в месяц. Во-вторых, Георгий всегда предупреждает Мару. Она не против. Сама говорила не раз: съезди, проведай Аркадия.

— Значит, Георгий был верным мужем? — сделал заключение следователь. — Простите, что я интересуюсь этим, но…

— Понимаю, понимаю, — закивала Велемирова. — Хотите сказать, не из-за этого ли Мара?… Уверяю вас: на стороне у Георгия никого нет. Перед женой он чист. Да я и сама не потерпела бы такое. Воспитывали мы сына в честности, добропорядочности и верности.

— А Маргарита?

— Она держалась за Георгия, что называется, обеими руками, — убежденно сказала Валентина Сергеевна.

— Вы в этом уверены?

Велемирова на минуту задумалась. Может, вопрос Кашелева несколько поколебал ее убежденность.

— Я-то уверена, — произнесла она задумчиво. — Однако чужая душа, как говорится, потемки. Иди знай, что у человека на уме… Впрочем, напраслину возводить не буду…

За стеной послышался странный крик, низкий, протяжный, горловой.

Кашелев невольно бросил взгляд на дверь.

— Мурка, — объяснила Валентина Сергеевна.

— Кошка, что ли?

— Ну да.

— И с чего это она? — поинтересовался следователь, которому стало несколько жутковато: он считал, что некоторые животные, например собаки, очень сильно переживают смерть хозяев. — Неужели из-за Маргариты?