Протест прокурора. Документальные рассказы о работе прокуроров

— Прошу посторониться, — строго сказал он. — Дайте проход!

Толпа немного раздвинулась, пропуская к подъезду Кашелева. И, когда они с младшим лейтенантом вошли в подъезд, следователь спросил:

— Вы из уголовного розыска?

— Я участковый уполномоченный… Из угрозыска там, — кивнул на квартиру.

Кашелев зашел в нее и оказался в полутемном коридоре. Пахло распаренным бельем, хозяйственным мылом и каким-то лекарством.

В коридор выходило несколько дверей. Дальняя, в конце, была открыта. Это оказалась общая кухня.

— Здравствуйте, товарищ Кашелев, — поднялся с табуретки лейтенант Сорокин.

Следователь поздоровался с ним.

Здесь же находились еще четыре человека. Двое понятых, они были в пальто, а также женщина лет сорока пяти в накинутом на плечи вязаном платке и мужчина лет шестидесяти пяти в помятом костюме и валенках.

— Это родственники, — представил их лейтенант. — Валентина Сергеевна Велемирова, свекровь, и ее муж, Николай Петрович, то есть свекор.

— Ясно, — кивнул Кашелев. — А где?..

— Пройдемте, товарищ следователь, — предложил Сорокин. — И вы, товарищи, тоже, — обратился он к остальным присутствующим.

Когда выходили из кухни, откуда-то выскочила кошка. Обыкновенная, серо-дымчатая. Увидев столько незнакомых людей, кошка вздыбила шерсть и зашипела.

— Чья это? — спросил Сорокин.

— Маргариты, — вздохнула Велемирова. — Злюка…

— Вот сюда, товарищ следователь, — показал на одну из дверей лейтенант.

Кашелев внутренне напрягся, сдерживая волнение. Встреча со смертью всегда поражает. Да и встреч-то таких у него, совсем еще молодого следователя, раз-два и обчелся.

Он переступил порог указанной комнаты. На кушетке, покрытой дешевенькой накидкой, лежала молодая женщина. Лежала на спине, с вытянутыми вдоль тела руками. В домашнем халатике, коричневых чулках. Глаза у нее были закрыты, волосы причесаны.

— Как же так, товарищ Сорокин? — невольно вырвалось у Кашелева. — Звонили, что повесилась…

— Вот и я об этом, — бросил укоризненный взгляд на Велемирову лейтенант. — А она говорит, муж снял… В общем, он старался, как лучше…

— Для кого? — строго спросил следователь.

— Спросите у него сами, — хмуро ответил лейтенант.

Велемиров поежился, промычал что-то нечленораздельное.

— Что вы от него хотите, — вздохнула Велемирова. — Контуженный он… Потом я за врачом сбегала, — добавила она. — Но уже поздно было.

— Погодите, — вмешался Сорокин. — Расскажите товарищу следователю все по порядку… Кто из вас будет говорить?

— Пусть она, — сказал Николай Петрович, кивнув на жену, и вышел из комнаты.

— Хорошо, — согласился Кашелев. — Рассказывайте.

— Пошла я, значит, в магазин… Тут недалеко… Продовольственный… Возвращаюсь, а муж мне — беда! Мара повесилась! У меня аж сумка из рук… Как, говорю, когда? А он заводит меня в комнату. Ну, сюда. Тут Мара с Георгием, сыном моим, проживают… Глянула я на вешалку и ахнула. Висит… Веревка за крючок, а она голову этак вниз свесила… Я подумала, что надо скорей врача. Может, успеем… Ну, и бегом в поликлинику… Возвратились с врачом, а Мара уже на кушетке. Муж снял. Говорит, даже искусственное дыхание пытался сделать. И врач тоже пробовала! Куда там! Поздно! Ну, я позвонила в милицию… — Валентина Сергеевна горестно закачала головой. — Бог ты мой! Это же надо! Зачем она?.. Если бы я знала… Когда раньше Мара говорила, что повесится, я даже представить себе не могла, что она взаправду на такое решится. Думала, это она так, сгоряча… Нервы…

Стукнула входная дверь. Сорокин выглянул в коридор.

— Прошу сюда, — сказал он кому-то.

В комнату вошел судмедэксперт.

— Мы еще поговорим с вами. Подробнее, — сказал Кашелев.

Он попросил Велемирову побыть пока в другой комнате. Та вышла.

— Ну что ж, приступим, — предложил Кашелев врачу.

Он разъяснил понятым, что от них требуется.

Начали с осмотра трупа.

— Смерть наступила скорее всего от асфиксии, — сделал вывод судмедэксперт. — Типичные признаки… Как сами понимаете, Лев Александрович, окончательное заключение будет после вскрытия.

— Ясно, — кивнул Кашелев.

— Да, — добавил врач, — обратите внимание на царапины на теле умершей.

И он указал на несколько свежих царапин на щеках, шее и руках Маргариты Велемировой.

— Вы можете объяснить их происхождение? — спросил Кашелев.

Судмедэксперт пожал плечами.

— Прижизненные?

— Скорее всего, да, — кивнул врач.

Кашелев почему-то вспомнил кошку, зашипевшую на людей в кухне. Она принадлежала умершей.

Врач сел писать предварительное заключение, а следователь приступил к составлению протокола осмотра, места происшествия.

Помимо вешалки и кушетки, на которой лежала покойница, в комнате еще были аккуратно застеленная железная кровать с панцирной сеткой, трехстворчатый шкаф с зеркалом, раздвижной стол, накрытый льняной скатертью, этажерка с книгами, четыре стула, тумбочка. На ней — настольное зеркало, пудра, флакон духов «Красная Москва», расческа.

Над кроватью висел коврик, над кушеткой — увеличенная семейная фотография в рамке под стеклом. Мужчина и женщина, оба лет тридцати — тридцати пяти, за ними стояли мальчик-подросток и девочка со светлыми косичками.