Просчёт Финикийцев

Он был прав. После двух затяжек в моей голове пронесся снятый в замедленной съемке ураган, взрывая напрочь обрывки мыслей, догадок и опасений, оставив после себя безмятежную прохладную пустоту. Огни города стали огромными, яркими и многогранными, как бриллиантовые звезды. Голос Ауада, продолжившего говорить, опустился на тон, окрасился гортанными нотами, зазвенел, будто церковный колокол в каменном ущелье. Мир никогда еще не был настолько глубоким и интересным.

Ауад достал из рюкзака осветительную ракету.

– Вот так, – показал он, – направляешь вверх, выдергиваешь чеку и вуаля.

Белая молния с призывным свистом ушла ввысь, расцвела ослепительным шлейфом искр, погибла медленно и с честью во влажном небе над морем, уставшим штормовать. Ауад выстрелил ей вдогонку красными и зелеными сигнальными огнями, которые на суше не означали ровным счетом ничего.

Я пускал ракеты одну за другой, наблюдал их траектории неописуемой красоты, и искренне радовался за Хасана, обнимавшего двух блондинок на малиновом матерчатом диване. Его стакан с виски был наполовину полон и наполовину пуст, но мне хотелось верить, что сейчас он, как и я, способен с благодарностью принять все подарки, подброшенные судьбой.

Я думал о том, что у нашего мира, несмотря на бардак и несправедливость, всё же есть шанс. Где-то существует Карла Валетта, а значит, теоретически, я могу увидеть ее снова. Она лишь притворялась холодной сильной стервой, пряча свое истинное лицо. Иногда мне хватало всего одной, не слишком банальной шутки, чтобы заставить ее улыбнуться, встретиться с ней взглядом и навсегда сохранить в памяти еще один бесценный миг.

Нельзя уничтожать этот мир. Даже если три тысячи Иеремий напророчат взамен крепкий, уверенный рай, я не готов променять на него надежду, которая не умрет никогда. Я жалкий обкуренный неудачник, но и мне нужно во что-то верить.

– Ты ведь знаешь ключ? – спросил Ауад, когда угасла последняя белая искра.

– Знаю.

Разгадка древнего шифра появилась в моей голове сразу и целиком.

– Тебе совсем нечего терять, парень, – сказал Ауад, – ты вообще странное существо. На деньги наплевать, на вечность тем более. Ни амбиций никаких, ни желаний. Вспоминаю себя в твои годы и… ладно, все равно ты не поймешь. Ты никакой даже на фоне своего никакого поколения. Вот что делает с людьми чертова мирная жизнь. Она жестока и бессмысленна. Что там написано?

– Не скажу.

Мне ни к чему миллионы лет пустоты. Я не хочу ни бороться с ней, ни теснить, ни переубеждать. Не стану согревать теплом собственной души. Даже короткая земная жизнь иногда кажется бесконечной, но в ней хотя бы есть способы выйти из цикла. Кнопка delete, темные очки, тяжелый рок в наушниках и высокие мосты, с которых нестрашно прыгать на асфальт.

– Что?

– Ты слышал, – сказал я.

– Бунт на корабле?

– Принципы.

– Имел я твои принципы, сопляк.

Он с деланным равнодушием поднялся со ступеней и пошел прочь. Я знал, что ничем хорошим это для меня не закончится.

Глава 29

Ашрафийе, восточный Бейрут,

Апрель 1985

Человек в сером костюме достал носовой платок и смачно высморкался.

– Ненавижу весну на Ближнем Востоке! Из-за этого поганого цветения у меня дикая аллергия…

Джейсон пил черный кофе без сахара и ждал, когда координатор перейдет к делу. Ему не в первый раз приходилось выполнять сомнительное задание, но никогда еще за это не обещали такой щедрой награды. За огромным идеально чистым окном виднелись крыши Ашрафийе, втиснутые меж неровных улиц и томящиеся под полуденным солнцем.

– Ауад Мансури, девятнадцать лет. Воевал несколько месяцев, без особой подготовки. Вооружен. Хромает на левую ногу. Мы не знаем, что у него на уме. Разбираться некогда, его нужно просто устранить.

Человек в сером открыл массивную тетрадь и сверился с записями.

– Он сможет покинуть страну только утром. В порту стоят два иностранных сухогруза, ждут поставки. Значит, нашему парню нужно где-то остаться на ночь. В городе считают, что он умер. Мы тоже так считали, но и мы иногда ошибаемся.

Он поднял взгляд на Джейсона.

– У объекта есть мать, близкий друг и сестра близкого друга. До вечера тебе нужно проверить всех троих. Начни с сестры, это наиболее вероятно. Свяжись с нами, когда закончишь, и мы о тебе позаботимся.

Если бы Мариам Слимаани могла начать все с начала, она не выбрала бы ни родиться здесь, ни жить. Из всего, что ее окружало, она взяла бы в иную реальность разве что Луиса, и то не точно…