Просчёт Финикийцев

Если кто вдруг не знал, современный Бейрут – вполне цивильное место. С набережной, ресторанами и ночной жизнью на любой вкус. К сожалению, так будет не всегда, и здесь от меня мало что зависит. Я просто хожу в этот дурацкий бар с живой музыкой. Могу переместиться в любое время и место, но тянет меня именно сюда. По пятницам у них вечер латино, или как оно там называется.

Я сажусь возле стойки с краю, сыплю щепотку соли на тыльную сторону руки и опрокидываю рюмку текилы, ни капли не пьянея. На сцену поднимаются мужики в широкополых шляпах и красных костюмах с бахромой. Они прилаживают микрофоны, настраивают свои гитары, украшенные яркими лентами, расставляют барабаны и протягивают шнуры. Под редкие аплодисменты появляется певица, одетая в черное платье с открытой спиной, застенчиво улыбается и кивает в зал. Мужик с маленькой гитарой считает по-испански до трех, и они играют одну из тех мелодий, под которые в Штатах проходят вечеринки для пенсионеров и захолустные свадьбы.

У нее не самый сильный голос в мироздании. В любом сезоне шоу «Икс фактор» наберется с дюжину талантов, способных легко ее обойти. Временами я смотрю эти дебильные реалити. Во-первых, потому что у меня впереди вечность, которую нечем занять, а во-вторых однажды пришлось бесследно выпилить оттуда кого-то, не помню уже, зачем.

Так вот, голос у нее заурядный. Иногда она фальшивит на высоких нотах, но это не мешает никому, и уж точно не мне. Она делает то, ради чего была рождена, с такой страстью, будто ведет последнюю, решающую битву против всеобщей энтропии. Слушая ее, я закрываю глаза и лечу ракетой сквозь бескрайнюю пульсирующую галактику. Хочется плакать от счастья, и умирать от тоски, и делать это одновременно. Я сморкаюсь в салфетку и иду к стойке за новой текилой.

Я хочу подарить ей все чудеса мира, все рассветы и закаты, самые девственные леса, самые чистые песчаные пляжи, самые высокие горы, на какие способен забраться человек. Мне не терпится забрать ее прямо из клуба, посадить в спорткар жемчужного цвета и уехать в закат. Но делать этого не стоит. Она счастлива там, у микрофона, а значит, мне нечего ей предложить.

В один прекрасный день я наберусь смелости и угощу ее выпивкой. Расскажу о себе нечто важное. Не ту привычную чушь, какую рассказывают при встрече малознакомым людям. Тем более, я знаю ее так близко, как никто никогда никого не знал.

Она улыбнется, но лишь половиной лица. То ли ухмылка Брюса Виллиса, то ли улыбка Моны Лизы.

– Ты классный, и мне было с тобой хорошо.

Она покачает головой, словно пытаясь согнать наваждение.

– Я бы поехала с тобой в дорожное путешествие от побережья до побережья, чтобы встречать закаты над океаном, пить мартини в Вегасе и прыгать с парашютом над пустыней. Но знаешь… не в этой жизни. Я не создана для отношений. К тому же, мне нравится Ближний Восток, и хотелось бы здесь умереть.

Мы опрокидываем еще по текиле, и она возвращается на сцену, чтобы исполнить «Бесаме Мучо», выстукивая ритм каблуком, пронизывая темную духоту бара своим хрипловатым чувственным голосом.

А я выхожу переулками к набережной и смотрю на ночное небо. Я счастлив, спокоен и одинок, а впереди у меня – бесконечность.