Просчёт Финикийцев

– Здесь ничего нет, – сказал Ауад через пару часов, втыкая лопату меж камней и мусора, – никаких гробниц. Зря тратим время.

– Я жрать хочу, – сказал Луис и похлопал себя по животу.

Он был тощим, субтильным, ненадежным, и к тому же постоянно ныл. Но сейчас Ауад и сам был не против перекусить. Оказалось, что в черном пакете вместо банок пива лежит бутылка «Джека Дэниэлса», а в обрывке газеты «Аль-Наар» с куском статьи об израильском отступлении – вовсе не заатар, и не соль, а горстка отборной конопли. Ауад в пятисотый раз обозвал Луиса кретином, но в душе признал, что рад и тому, и другому. Только доесть лепешки, выкурить по косячку, и можно возвращаться. Не самый удачный день для заработка, но могло быть и хуже.

После нескольких глотков вискаря Луиса развезло и снова потянуло расспрашивать о днях, когда Ауад работал на разведку, сам не зная, на какую. Та история давно уже вызывала у сопляка нездоровый интерес. В ответ Ауад напророчил Луису получить от сестры тапком по лбу за сегодняшнюю вылазку.

– Прикинь, она назвала нас всех ослами и пожелала ничего не найти!

– И ведь сглазила такую затею…

– Женщины, – сказал Хасан.

Ауад подумал о том, что есть женщины, а есть Мариам – единственная причина, по которой он общался с этим придурком. Она была на год младше Луиса, но казалась куда взрослее и интересней. Тонкая, трогательная и недоступная настолько, что лежа по вечерам со своими куда более приземленными подругами, Ауад представлял, как берет ее силой.

Он подкатывал к ней с тысячей цветастых фраз, улыбался самыми безотказными из своих улыбок. Предлагал съездить на море, в горы, или сходить в кино. Добыл мешок цемента и сам заделал дыру, оставленную осколком снаряда в стене ее кухни. Пробовал покупать ей одежду и серебряные побрякушки. Пообещал подыскать непыльную работу для брата. Но Мариам лишь твердила ему: «Поступай, как хочешь, мне от тебя ничего не нужно».

Он понимал, что девушки, особенно красивые, рано потерявшие родителей и вынужденные заботиться о непутевых братьях, живут в этом мире по неписанным, но строгим правилам. Ей нельзя появляться на людях с парнем, вроде Ауада, потому что соседи станут говорить. Ей нельзя ни на что соглашаться с первого раза. Ей не следует пускать его в дом, даже если он приходит якобы к другу. Рано или поздно ей придется выйти замуж за старого мужика с деньгами, который увезет ее заграницу, подальше от обстрелов, вооруженных милиций и настойчивых ухажеров, добывающих деньги неисповедимыми и опасными путями. Подальше от Ауада, которому суждено умереть молодым.

Была ли это любовь? Он не знал. Но временами ненавидел Мариам за то, что она заставляла задумываться о вещах, которые раньше не приходили ему в голову, помогать идиоту Луису и безуспешно ломиться в некрепко запертую дверь.

Ауад свернул косяк, позвал Хасана, бродившего по склону с куском арматуры в руке.

– Здесь есть чертовы колонны, значит должны быть чертовы саркофаги, – крикнул тот, – ну что за дерьмо?

– Расслабься, археолог, – ответил Ауад, – иди покури с нами, посмотри на закат!

– А все-таки, было у тебя с той англичанкой три года назад? – спросил Луис.

Сопляку негоже слишком много знать. Но разомлев от конопли и солнца, Ауад уже не был уверен, приключилась ли та история в самом деле, или он сейчас придумывает ее на ходу.

– Еще как, – сказал он, – прямо там, в подвале, во время обстрела. Ей было одиноко, страшно, и хотелось этого, ну, как его…

– Траха?

– Надежного, твою мать, мужского плеча!

Луис рассмеялся.

– Ага, от пацана, который до этого женщин видел только на картинках.

– Ну, об этом я не стал ей рассказывать. Да и нечего особо знать, по секрету тебе скажу.

Он отвернулся и посмотрел на розовеющие облака над горами.

– Потом она нарочно ждала обстрелов. Трусы кружевные купила, маникюр сделала. Я чуть не помер со смеха, когда догадался, что это ради меня. Ну, сам понимаешь, шестнадцать лет, вместо мозгов – тестикулы.

А однажды прихожу такой весь потный от подъема в жару, а дверь не заперта. Шестым чувством чую, что надо бежать, но я же любопытный. Зашел, прислушался. Тихо. Как после взрыва машины с Семтексом, ну, первые пару секунд. Смотрю, они с мужем чинно так в креслах сидят перед телеком, новости смотрят без звука. А у обоих красные пятна на груди и мозги по плюшевой обивке размазаны. И на стенах, и на ковре, я чуть не вляпался. Только носки у мужика чистые, что моя совесть до причастия. Еще подумал тогда: «не может быть!». Неужели я лишнего священнику сболтнул? Он ведь и платил копейки, никакого резона не было. Помнишь отца Бутруса, он еще куда-то пропал, то ли за границу, то ли хрен его знает…

– Кажись, нашел! – крикнул Хасан из зарослей опунции.

Луис легко поднялся на ноги, Ауад, прихватив бутылку, поплелся за ним.

Грубо отесанный прямоугольный камень затыкал нечто, похожее на вход в гигантскую кроличью нору. Хасан воткнул сбоку лом, крякнул, выругался и откатил валун в сторону. Из темного подземного коридора повеяло сыростью и духотой.

Глава 20

Брошенный в темноту камушек отозвался через долю секунды негромким стуком.