Пролог

подвывает, так и оно – нудно и надсадно… Но вот уже и закончено – испит чай,

присели на дорожку, все сказано, всем гостинцы собраны и упакованы, приветы

переданы. Первой встала тетка Глафира:

128

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

- Пора уж, сиди – не сиди, никто, Джурка, за нас с тобой не уедет. Пойдем

потихоньку. Там возле Башенных ворот телега ждет. Односельчанина встретила. А

сейчас берем с тобой по сумочке и побрели потихоньку.

Джур послушно сгреб свою долю ноши и потащился следом, не оглянувшись на

остающихся домочадцев. Тетка взяла и себе ношу немалую, но силищи у нее не

менее чем у дюжего мужика. Перла, как телега груженая, обернулась к

провожающим:

- Бывайте, - аккуратно прикрыла калитку и пошагала перед Джуром, уныло

бредущим за ней.

Возле печально памятных Башенных ворот площадь была запружена

телегами селян, отбывающих по холодку; горячие кони и единороги рыцарей-

пастырей, отправляющихся со своими миссиями из города, всхрапывали, ожидая

своей очереди; купеческие обозы поражали воображение многочисленными,

тщательно продуманными приспособлениями – в дальнюю торговлю отправлялись.

В середине очереди стояла телега, нагруженная ящиками, сверточками, узелочками и

тому подобной чепухой, к которой и направилась дородная матрона. Восседал на ней

старичок-боровичок, весь заросший белыми волосами, которые торчали у него

повсюду – из носа, из ушей, пальцы рук были так мохнаты, что, когда он ими

шевелил, казалось, что какая-то белая волосатая гусеница ползет, извиваясь. Тетка

Глафира, подошла к подводе и с размаху шлепнула старика по спине так, что у того

чуть не треснула рубаха и без таких потрясений доживающая свои последние

деньки:

- Эй, старый, здоров живешь! Ждешь кого? - тут она оглушительно расхохоталась, и

Джур понял с какой-то омерзительной гадливостью, что престарелая тетка

кокетничает с этим мохнатым старцем, годившимся лишь только ковриком работать,

ну это по его, Джура, мнению. Дед подпрыгнул, не ожидая такого приветствия,

потом, быстро очухался, поприветствовал попутчицу, ответив ей какой-то только им

понятно пошлой тирадой. Легко загрузил их скарб на свободные местечки, с

великим трудом нашедшиеся, посадил грузную тетку рядом с собой на козлы, отчего

телега сразу накренилась и осела на один бок. Джур нашел себе свободный уголок

среди ящиков, улегся на душистую подстилку, пахнущую сухими травами, ветром,

129

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

солнцем и деревом, и телега покатила неспешно, миновав городские ворота.

Пока выехали за ворота, пока поднялись в горку, уж и сумерки подступать

начали. Сегодня побаловал закат – солнца садились неторопливо, плавно гася свой

жаркий свет. Темнота подступила потихоньку, словно подкрадываясь. Дневной свет

сначала становился темно-желтым, словно переспевшая тыква, лопнувшая от своей

спелости и бесстыдно оголившая семечки, потом в нем появились проблески

позолоты, плавно занимающие все больше и больше места. Затем небо стало

розоветь, синеть и наступили лиловые сумерки, похожие на застаревший синяк. В

проплывающих мимо зарослях завели громкий ночной стрекот всякие букашки,

выползли на ночную охоту гады, отсыпающиеся днем. Ночные птицы и летучие

мыши полетели расчерчивать темнеющий небосвод своими крыльями. Стихал

дневной шум, а ночной только набирал силу. Плавно поскрипывающие колеса

телеги навевали дремоту. Тетка Глафира уже давно перебралась с козел на свободное

местечко и похрапывала во всю мощь своих богатырских легких. Джурия потянуло в

сон, тяжелой стала головушка и, пристроив в укромном уголке очки, он тоже засопел

поначалу, а потом захрапел в унисон со спящей женщиной.

Проснулся он резко, как от толчка, вздрогнул – когда-то такое уже бывало.

Было уже совершенно темно, и лишь слышалась всякая ночная возня вокруг. Джур

резко сел, не понимая, где он находится, и как тут очутился. Потряс головой – не

болит, поискал вокруг себя очки – нету. Начал вспоминать – все ведь помнит, только

как он тут один – одинешенек, оказался – не помнит. Вот незадача. И очков нет, а без

них окружающий мир кажется сплошным размытым пятном. Ведь ехал себе

спокойно в деревню эту треклятую, Хрон ее подери. Вот не судьба была туда

попасть, нет же бабье это, втемяшилось им, что ему туда дорога. Вот что не

сиделось им, а он теперь расхлебывай, заныл тихий голос в голове. Даже куда идти –

не понятно. Темно, как у Хрона под бородой. И гадость всякая тут ползает, летает,

стрекочет. Вот нападет на него ядовитость какая. И не спасет никто. Бормоча

потихоньку, Джур отполз на ощупь с дороги, нашел мягкую траву, камушек какой-

то, прислонился к нему, пошарил по карманам, нашел папироску, закурил. Потом