Пролог

Джур лег вздремнуть. Проснулся от визгливого голоса соседки – он их обычно не

запоминал, но вот эта была особенной. Это она пыталась отправить его из города в

Буровники, якобы на подработку, а сама-то явно завидует матери, у самой детей нет,

и не было, замуж ее никто не взял – хоть с регистрацией, хоть без, и по молодости,

видать, не красавица была, а уж постарев, и вовсе страшилище стала. Но голос у нее

– это отдельная песня, противный, всверливающийся в уши, как жук-точильщик, как

скрип сухих веток друг о друга в сезон ветров. Сначала Джур перевернулся на

126

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

другой бок, накрыв голову подушкой в тщетной надежде, что бабки

насплетничаются, да и разойдутся. Да не тут-то было, в их беседу изредка

вклинивался третий голос – незнакомый, низковатый и такой, основательный. По

другому-то и назвать не назовешь. Поняв, что бабки собрались надолго и всерьез

пообщаться, убрал подушку, начал прислушиваться. И буквально через несколько

минут понял, что это и есть та самая тетка, к которой он должен был в Буровниках

пожаловать на заработки. Вот попал, так попал, если она сюда добралась, то уж

точно его вломит, что никаких патрулей за стеной нет, и что выезжать и выходить за

ворота можно. Лежал, притворившись спящим. Но весь день-то не пролежишь, уже

и живот урчать начинает, и помочиться бы не помешало. Заворочался, а мать тут как

тут – вот же слух у старой, а иногда не доорешься, глухой прикидывается:

- Проснулся? Пойдем, я тебя с теткой Глафирой познакомлю, она нам родня

оказывается.

С этими словами она вытащила Джура в кухню. Там за накрытым столом восседала

соседка – дородная бабка Малаха – та самая, что страшнее дракона, и рядом сидела

незнакомая женщина. Которая и была тетка Глафира.

- О! Пробудился, касатик, давай, давай собирайся, в путь-дорожку дальнюю. Давно я

тебя поджидала-ждала. Все порушилось у нас, ждем тебя не дождемся, вся

деревушка наша ждет, работы много, почитай в каждом дворе, каменщики наши

куда-то поразъехались и некому строения возводить, – забасила тетка Глафира. – Мы

там тебе уже и жилье приготовили, а ты все не идешь, и не идешь, – журчала она и

не давала вставить даже словечка.

Тетки вытащили Джура на середину кухни, оглядели, потом отправили умываться.

Мать в след крикнула:

- Да не травись табачищем своим, поешь сначала.

Умытого и озадаченного Джура начали кормить, подкладывая наперебой в тарелку

всяких кушаний, приговаривая. Бабка Малаха потянулась было за мутноватым

бутылем, к которому они уже явно приложились. Мать, увидев бабкин жест,

нахмурилась, отрицательно покачав головой. Малаха, округлив рот, вздумала было

что-то сказать, но передумала, поняв, видать. Потом бабки болтали, перебивая друг

друга, пытались запеть, перебивая друг друга. Джурий медленно ел, глядя на бабок-

127

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

теток. Насытившись, собрался уже вставать и уходить, невмоготу стало быть здесь –

в тесной кухоньке, пропахшей застарелым запахом прогорклого масла с этими

тетками. Но не тут-то было – мать вцепилась в руку:

- Ты куда собрался?

- Курить пойду – сердито буркнул Джур.

Мать махнула рукой и погрозила пальцем:

- Смотри у меня, сейчас со двора никуда не уходи. Собираться надо.

Джур вышел в дворик, залитый яркими лучами солнц. Сел на выбеленную многими

годами непогоды лавочку, достал папиросу, закурил. Блаженно выпустил струю

дыма в воздух, благоухающий ароматом яблони, цветущей неподалеку в садике.

Мда, вот задачка-то. Не сидится же этим теткам – одной в своей хибарке, другой в

своей деревне. Приперлась, рушится у них там все, а он-то что может сделать. Вот

привязались. Только все налаживаться начало – мать не доставала, сестра с мужем и

сами не работают, и его не трогают. Дочка вот, да и дочка к матери пока пожить

выпросилась. А тут на тебе – ехать в эти их Буровники.… И ведь отказаться не

получится – без него уже все решили. Мать вышла в дворик:

- Джур, где ты тут? Собираться пора. Пойдем, сынок, обещали же тетке Глафире и

давно обещали. Она сейчас по своим делам сходит, а к вечеру выдвигаться надо

будет, чтобы по самой жаре не ехать.

Спала жара после обеда и сборы были недолгими. Немного провизии, одежда,

того – сего помаленьку – вот сума и наполнилась. Вскоре вернулась тетка Глафира,

вся потная, мокрая, лицо красное в мелких бисеринках пота. Зашла в кухню и

заполнила собой все кухонное пространство, громогласно вещая обо всем виденном

за день. Потом всполошилась, что работника ее не собрали еще, громогласно

пожелала, что неплохо бы чайку на дорожку испить. Мышкой сновала по маленькой

кухоньке бабка Ирания, едва сдерживая слезы. Вроде бы уже и перегорело все, и

сына уже собрала в дорогу, и налаживаться вроде жизнь начинает. Ан нет, опять ноет

материнское сердечко. Ноет и ноет треклятое, как собака, бывало, возле мертвяков