Проклятый, одинокий, дракон

— Спокойной ночи, миледи, — и улыбнулся, мягко, даже ласково, словно видел сейчас не закутанную в одеяло девушку, а кого-то другого.

Может быть, ту маленькую девочку, которую он когда-то знал. А может, Айне это только показалось. Но, когда дверь за ним закрылась, она почувствовала такую вселенскую пустоту, что хотелось броситься за ним вдогонку.

«Я просто сказал, что есть только я, — повторяла она, ворочаясь на огромной кровати. — Ну, почему, почему после разговора с ним вопросов всегда остаётся больше, чем ответов?»

И пытаясь отвлечься, она заставляла себя думать о Лотере.

«Когда всё закончится, я стану женой Лотера. Он будет любить меня до конца своих дней, заботиться обо мне и беречь».

С мыслью о том, сколько у них с Лотером будет детей, Айна уснула. И ей даже приснился её голубоглазый муж возле большой ванны, и в ней двое пухлых детишек, мальчик и девочка. Они смеялись и брызгались, только глаза у них почему-то были зелёные.

А наутро Айна узнала, что герцог де Риз уехал. В Гиацинтарию.

— Но там же война! — нервничала она за завтраком. Наверное, потому, что не выспалась.

— Иначе бы он туда и не полетел, — в очередной раз пожал плечами граф.

— А если его убьют? — мазала она маслом хлеб, но он соскользнул с тарелки на платье. — Ну, вот!

Айна бросила нож, двумя пальцами отлепила бутерброд от ткани и бросила на тарелку.

— Вы напрасно так волнуетесь, — протянул де Вонн ей свой кусок, уже намазанный, но Айна отказалась. — Тьер почти неуязвим. Если бы его так сильно не изматывали эти кровопускания. Но пока он может, он будет поддерживать жизнь королю.

— Зачем только спасать этого кровососа, если королю самому ничего не нужно?

— Это сложный вопрос, миледи, — вздохнул граф. — Даже я вам не смогу на него ответить. Но если мы будем говорить за завтраком о политике, то рискуем заработать себе несварение. Посмотрите лучше — какой чудесный день!

Из этой малой столовой действительно открывался замечательный вид на залитый солнцем садик, если бы только сам сад не был так запущен.

— Леди Бри, — обратилась Айна к застывшей статуэткой урсийского божка — коротенькой и на кривых ножках — экономке. — Сколько у нас людей?

— Что именно вы хотите знать, миледи? — склонилась она в почтительном поклоне, хоть и без особого удовольствия.

— Сколько слуг обычно заняты уборкой дома, сколько работает на конюшне, кто следит за садом? Мне нужны каждые свободные руки, а ещё много горячей воды, мыло и щётки. Этому замку жизненно необходима хорошая уборка, — решительно встала Айна. — И скажите Николетте, пусть принесёт мне рабочую одежду. Раз уж всё равно мне тут нечем особо развлечься, займёмся наведением порядка.

И Айна занялась.

Каждый день голос новой хозяйки звучал то из дома, то из сада, то со стороны двора.

— Осторожнее с хрустальными подвесками, — командовала она в холле. — И ни в коем случае не мойте горячей водой, а то хрустать потускнеет.

— Стыки между плит нужно поглубже очистить от земли и засыпать туда чистого песка, — давала герцогиня указания рабочим во дворе. — Тогда и вода не будет застаиваться и семена сорных растений не прорастут.

— Скажите, лорд Тео, — следила она, как старый граф натирает снятую с фонтана медную стрелу специальной пастой. — А кузнец может сделать такую же, чтобы отправить её в подарок в Женский замок?

— Конечно, миледи, — улыбнулся старый вояка в седые усы. — Тем более, Что Женский замок получил того амура в подарок именно от леди Кристель, матери Тьера. Вы очень верно заметили, что фигурки одинаковые. А ещё вы, наверное, не знаете, но вы очень похожи на леди Кристель.

Граф полюбовался, как на медных гранях сверкает солнце, а потом только хитро посмотрел на Айну, отложив стрелу.

— Нет, нет, не внешне, — он вытер руки тряпицей и достал из кармана медальон почти точь-в-точь такой же, как был у Айны с портретами родителей, только в этот медальон поместили один портрет — белокурой женщины, с кроткой и очень доброй улыбкой.

— Настоящая северянка, — улыбнулась Айна, поднимая его ближе к глазам.

— И её ведь тоже выдали за Брандо против её воли. Но, несмотря на свою ангельскую внешность, у неё был воистину железный характер. Брандо влюбился в неё без памяти. Не было на свете пары счастливее.

— Значит, она заставила себя сначала уважать, а потом полюбить? — вернула медальон Айна.

— Можно, наверно, и, так сказать. А вам и делать ничего не надо, — улыбнулся граф и, убирая медальон в карман, словно на что-то там наткнулся. — Боже, простите старого дурака! Тьер же просил вам отдать, а я совсем забыл.

На его ладони лежали два кольца: помолвочное с бриллиантом и кольцо с красным, в виде капли крови, камнем — подаренное послом.

И пока Айна прятала свои драгоценности, граф взял стрелу и ушёл, чтобы приладить её на место.

Вечером, когда все работы уже были закончены, но солнце ещё золотило верхушки гор, Айна снова пришла на тот самый плоский камень, что облюбовала в первую свою прогулку.