Продать душу

– Не люблю осуждать. В конце концов, ты вполне вправе выбросить свою жизнь в мусорник.

– Это в каком смысле? – я недоуменно воззрился на белого мага. – Может, я не особо нравственный, но выбросить в мусорник – это чересчур!

Губы ангелоподобного мужчины тронула печальная улыбка:

– Увы, ты ошибаешься… остались считанные дни… ты таешь на глазах…

– Таю? – обеспокоенно переспросил я. – Я умираю? В том пузырьке был яд?

Алекс покачал головой:

– Я говорил о другом. Но во сне многого не скажешь. Если встретимся в жизни – спроси меня. И я объясню.

– Объясни сейчас! – взволнованно возразил я.

– Сейчас не могу. Время здесь быстротечно. Тебе пора…

Все вокруг подернулось дымкой, поляну заволокло цветным туманом… меня уносило прочь, я возвращался в тот мир, к которому привык… я просыпался…

Я проснулся сразу, мгновенно, словно мне в лицо плеснули ледяной водой. Тяжело дыша, я мутным взглядом обвел погруженную в утренний сумрак комнату, пытаясь привести мысли в порядок и понять, что со мной произошло.

– Ну, и приснится же такое! – пробурчал я сиплым со сна голосом и сел на кровати. Шелковое одеяло цвета слоновой кости соскользнуло на пол, я ухватился за скользкий уголок и только тут окончательно восстановил в памяти минувший вечер. Я мгновенно вспотел, хотя помещение за ночь сильно остыло – как, впрочем, и всегда. Конечно, в моем распоряжении имелся камин, который зажигался слугами каждый вечер, однако тепло его не могло сравниться с жаром привычных батарей центрального отопления… Но в ту минуту я не ощущал холода, напротив, мне сделалось невыносимо душно, словно воздух раскалился до температуры кипящего олова.

Если я жив, то кто умер? Неужели Белла?..

Поскольку уснул я вчера одетым, времени на утренние процедуры ушло гораздо меньше обычного: я только умылся ледяной водой из медного таза, пригладил сбившиеся в колтун волосы (на большее не было ни сил, ни желания) и торопливо натянул сапоги. В столовую я не вошел – буквально влетел и со всего маху плюхнулся на ближайший стул.

– Ты говорил, Белла поживет тут! – хрипло сказал я, окинув взволнованным взглядом столовую. Девушки здесь не оказалось, зато Дон, всегда поднимавшийся ни свет, ни заря, уже сидел на своем любимом стуле с высокой спинкой.

– Да, я так говорил, – лениво согласился Дон. Вокруг него сновали слуги, которых я опять стал замечать – наверное, повлияло признание мага о прошлом этих людей. Ведь и я вполне могу пополнить их ряды… Поежившись от такой мысли, я сердито воскликнул:

– Ну, и где твоя новая гостья?!

– А ты сам как думаешь? – усмехнулся Дон и поднял на меня свой бездонный взгляд, отнюдь не являвшийся зеркалом подвластной ему души: черно-зеленые глаза колдуна не открывали тайн своего властелина…

Тонкая девичья рука опустила на стол рядом со мной глубокую тарелку, доверху наполненную дымящимися ломтями сочного мяса, и я скривился от приступа тошноты. Мысль о еде вызывала сейчас только отвращение, и я грубовато потребовал:

Уберите это немедленно!

Служанка послушно и, как мне показалось, чуть испуганно отодвинула миску. Я всмотрелся в бледное лицо девушки, по-прежнему не выражавшее никаких чувств и эмоций. Способны ли рабы по-настоящему осознавать себя и окружающих? Хотелось бы получить ответ на этот вопрос, прежде чем… Я тряхнул головой и стиснул кулаки, не дав себе возможности окончательно оформить мысль. Нельзя об этом думать, нельзя! Я не стану слугой Дона, ни за что не стану!

Черный маг внимательно следил за мной.

– Ты сегодня не голоден? – осведомился он наконец, накалывая серебряной вилкой жареный гриб. Я мысленно досчитал до десяти: необходимо успокоиться, срывать зло на колдунах опасно для жизни и здоровья. В конце концов, я нашел в себе силы ответить с ледяным спокойствием:

– Совершенно не голоден. Так где же Белла?

– Спит, – лаконично обронил Дон. Я почувствовал такое облегчение, что на радостях готов был обнять постную служанку, наполнявшую мой бокал сухим красным вином. Голодным я по-прежнему себя не ощущал, но от вина отказываться не стал и сделал мощный глоток. Напиток обдал меня теплой кисловатой волной и взбодрил.

– Проснется она завтра, – добавил Дон меланхолично. – А вот граф не проснется никогда. Кстати, как думаешь сегодня развлекаться?