Принц Илиар

Король. Во– первых, воинам хорошо заплатят. Во-вторых, Агора – богатая страна. Если победим, то получите часть добычи пропорционально вашему участию.

Махчет. Ваше величество! Как вы понимаете, цель моего визита ознакомительная. Я не уполномочен решать вопрос о вступлении в войну, хотя ваше предложение кажется достаточно заманчивым.

Ферн понимающе кивнул.

Махчет. Визит спланирован на месяц. Это значит, что через две недели большая часть нашего представительства отправится в обратный путь с письмом от меня бадохану. Я же, с вашего позволения, намерен еще погостить по крайней мере до получения ответа, а там, глядишь, может, и приму командование над нашими воинами.

Король. Вы в любом случае будете для нас желанным гостем.

На этом аудиенция была закончена. С монаха взяли клятву о неразглашении содержания беседы, которую тот тут же нарушил, первым делом побежав докладывать Элиграсу.

Два дня прошли как обычно, а на третий Хонк получил приглашение от верховного жреца.

Махчет с любопытством разглядывал внутренние покои храма и многочисленные статуи Майо. Незаметно подошел Элиграс и жестом пригласил следовать за ним. Они прошли в маленькую, скудно обставленную комнату, и жрец закрыл дверь на засов.

– Теперь нам никто не помешает, – к великому удивлению Хонка проговорил он на чистом языке махчетов.

– Дорогой бадилир! – и Хонк удивился снова. Его впервые за время пребывания в Девоне назвали официальным титулом.

– Дорогой мой бадилир! – повторил жрец. – Мне известно содержание вашей беседы с королем.

Принц, не удержавшись, рассмеялся.

– Забавные вы люди, девонцы. Один дает клятву хранить тайну и тут же её нарушает, другой вдруг начинает говорить по-махчетски, как махчет, хотя ни разу не был в Махамарте.

Элиграс сделал нетерпеливый жест рукой.

– Принц, вы все поймете позже. Итак, махчетам было предложено участвовать в войне с Агора на стороне Девона в качестве наемников, естественно, за плату и с долей добычи. Я не вижу смысла вдаваться в истинные причины войны. Да и вы прекрасно, как махчет, понимаете, что каждый, по сути, воюет за свое. Но, с формальной точки зрения, война станет походом против неверных, то есть религиозной.

– Другими словами, вы хотите сказать, что люди будут убивать друг друга, чтобы заставить агорийцев молиться этому вашему истукану Майо? – недоуменно спросил махчет.

– Во всяком случае, большинство так будет думать, – безапелляционно ответил жрец. – И в этой связи возникает этическая проблема. Вы, махчеты, придерживаетесь иной веры, поэтому народу будет нелегко объяснить, почему для войны с неверными привлекаются язычники, то есть тоже неверные.

– И что же вы предлагаете? – с любопытством спросил Хонк.

– По крайней мере, на время войны или поверить, или сделать вид, что верите в Майо.

– А не много ли вы хотите? – надменно поинтересовался принц.

– Я думаю, что это в ваших же интересах, бадилир, как и в интересах бадохана. Вам ведь знакома эта метка? – жрец обнажил грудь, и махчет вздрогнул, увидев татуировку в виде желтого падающего листа. – Вряд ли ордену понравится непослушание. Честь ваших воинов не пострадает, если они какое-то время поносят на шее белые треугольники.

Жрец встал и повернулся спиной.

– Вы, бадилир, умнейший человек и доблестный воин. Но кое-что вы упустили из виду. Как, по-вашему, наш монах добрался до Махамарта? Кто указал ему дорогу? Объяснил, сколько нужно запасти еды и питья для перехода через пустыню? И как, в конце концов, не оказаться съеденным гостеприимными махчетами?

Принц холодно смотрел на спину жреца. Тот, хоть и был «провожающим», но казался неосторожным. Наверно, размяк от спокойной жизни. Один быстрый шаг – и клинок уже торчит между лопаток.

Однако Элиграс будто прочитал его мысли.

– Спина защищена кольчугой, кинжалом ее не пробьешь, – и жрец снова повернулся лицом к махчету.