Преступление, искупление и Голливуд

К счастью, те сто долларов стали последними. Когда я работал в Атланте, Гилберт связался с Марио и попросил забрать его из притона. Марио нашел его в Студио-Сити, Гилберт в отключке лежал на диване. Дом был полон собачьего дерьма, поломанной мебели, использованных игл и нариков. Марио взвалил Гилберта на себя, вытащил его из этого гадюшника и отнес в машину. Он привез сына в наш дом и удерживал его там до моего приезда.

Я примчался на следующий же день и позвонил женщине по имени Рене. Мы познакомились на одном из собраний АА, когда ей было тринадцать, а теперь она сама организовала программу реабилитации «Край света» в центре, расположенном в горах. Я описал ей ситуацию с Гилбертом и упомянул, что у него нет страховки.

– Не переживай из-за этого, – утешила она. – Со страховкой потом разберемся. Привози его ко мне.

– Ты уверена?

– Мы что-нибудь придумаем. Подселим его к кому-нибудь, будет делить койку с другим пациентом.

– Спасибо, Рене.

– Не благодари, лучше выступи перед нашими пациентами на собрании.

Мы с Марио погрузили Гилберта в машину и отправились в путь. Почти всю дорогу он проспал, проснулся уже на горном серпантине. Осмотревшись, сын выдохнул:

– Классно я сбежал.

Я рассмеялся, но потом мы с Марио переглянулись и точно подумали об одном и том же: «Если он не выкарабкается в этот раз, то не сделает этого уже никогда».

Глава 32. Крестный отец, 2014

В тот год в моей карьере случилось важное событие. Меня пригласили сняться в нескольких рекламных роликах для «Олд Эль Пасо» – компании, которая специализировалась на мексиканской кухне. Съемки должны были пройти в Мехико.

На второй день пребывания там я посетил Пласа дель Сокало, которую построили на месте Теночтитлана, древней столицы империи ацтеков. Там я увидел скульптуру орла со змеей в клюве. Ощущения были невероятные. По легенде, бог войны Уицилопочтли явился группе кочевников науа и сказал, что они должны покинуть Ацтлан и основать столицу своего нового королевства там, где увидят орла, сидящего на кактусе и поедающего змею.

Почти за пятьдесят лет до поездки в Мехико я сидел в «Соледаде» и как-то выложил мозаику с изображением мексиканского флага для «Центра мексиканских исследований». Тогда я впервые почувствовал себя художником. Помню, с какой заботой выкладывал центральный фрагмент мозаики – эту самую статую. Мастеря тот флаг, я, как никогда, чувствовал себя частью мексиканской истории.

В шестидесятые годы расовые столкновения с улиц переместились в калифорнийскую тюремную систему. Мексиканцы вспомнили о своем ацтекском происхождении. Многие делали тематические татуировки, я доделывал свою чарра. Мы считали себя потомками ацтекских воинов, которые путешествовали с Панчо Вильей и Эмилиано Сапата.

В Мехико я чувствовал себя как дома, отсюда происходили мои предки. Мы с Крэйгом Болкхэмом гуляли по площади и зашли в огромный собор, где как раз шла месса. Когда мы вошли, клянусь, священник тут же прервал свою проповедь, прищурился и сказал, не моргнув глазом:

– Добрый день, сеньор Трехо.

Он словно ждал моего визита.

Все прихожане тут же обернулись на нас. Я кивнул им и прошептал Крэйгу:

– Валим отсюда, не хочу подрывать авторитет церкви.

Мексиканцы оказали мне такой теплый прием, что я был тронут до глубины души. Я представлял, как родители и бабушки-дедушки смотрят на меня с небес. Я знал, что отец бы мной гордился. Когда мы приехали в Сан-Мигель-де-Альенде, нас принимали не хуже самого Сапаты. Меня окружили со всех сторон и завалили просьбами сфотографироваться.

– Пап, ты как будто мексиканский «Битлз» или типа того, – смеялся Гилберт.

– Сам ты такой, – отвечал я.

На тот момент Гилберт только-только избавился от зависимости, но уже выглядел совершенно по-другому. Впервые за много лет ему хотелось жить. Он сердцем почувствовал необходимость перемен и встал на путь исправления. Я не смог сделать это за него – он одумался и сделал свой выбор сам. Гилберт стал другим человеком и действительно изменился – и физически, и духовно. Он принял свою зависимость и тут же перестал употреблять – только так можно было ее обуздать. Сын стал таким красивым, словно актер с обложки. Окружающие смотрели на него с восхищением, а я молча им гордился.

На следующий день на первой странице мексиканских газет появилось наше с Гилбертом совместное фото. Сын так выгодно выделялся на моем фоне, что я не удержался от шутки:

– Я больше не буду с тобой фотографироваться.