Преступление, искупление и Голливуд

То же самое сказал мне мой отец, когда мне было семь и он подумал, что соврал ему о матери и дяде Дэвиде. Странно, но я даже пах, как он. Когда мой отец злился, его запах менялся, в нем смешивались ярость и страх. В тот момент я испытывал именно эти чувства.

Я отпустил Гилберта, вышел из дома и сел на обочине дороги. Было ужасно видеть сына таким испорченным в столь юном возрасте, хотя он уже был старше меня самого, когда я впервые попробовал героин. Мне было больно и страшно, но на слезы сил не хватало. Я вернулся в дом и сказал:

– Знаешь что, Гилберт? Я больше никогда не буду тебя так хватать, но запрещаю тебе принимать наркотики в стенах этого дома.

Даже говоря это, я понимал, что слова ничего не изменят. Я не мог управлять сыном. Я знал, что его путешествие уже началось.

Ситуация с Гилбертом накалялась, а отношения с Дебби катились под откос. Ее беспокоил один тип, с которым я начал вести дела, из-за этого мы постоянно ссорились. Как потом оказалось, она была права на его счет, но в то время я этого не понимал.

А потом Гилберта замели. От Мэйв он съехал, ко мне приезжал раз в пару недель, а все остальное время сожительствовал с другом в Венисе. Мэйв пыталась вытащить его оттуда, но он и слушать не хотел. Потом Гилберт попал в суд по обвинению в хранении наркотиков, и я вызвался пойти на заседание с ним. Мэйв встретила нас на месте. Я сказал, что у нас все под контролем, но она настояла на своем присутствии. В зале суда она сказала судье, что Гилберт не отдает себе отчета в действиях и что она планирует определить его в реабилитационный центр в Юте. Судья согласился. Гилберт, конечно, был в ярости. Я тоже, но решение было правильным. У Гилберта появилась возможность стать чистым впервые за последние несколько лет.

В это же время мы с Дебби никак не могли наладить отношения. Мой друг Ронни Эрнандес продавал свою «шеви» тридцать восьмого года выпуска, и я влюбился в нее, как только увидел. Она стоила пятнадцать штук, но Ронни согласился отдать мне ее за одиннадцать. Дебби сказала, что у нас нет таких денег и что нам наоборот стоило бы ужаться. Я так много работал, что не понимал, с какого перепугу нам не по карману машина. Только что я пережил самый ужасный кошмар и теперь хотел наслаждаться жизнью. У нас, черт возьми, сдавалось восемь помещений в аренду.

От покупки я отказался, но пару недель спустя позвонил Ронни и сказал, что Дебби связалась с ним сама и захотела купить «шеви» по сниженной цене. Сказала, что хочет купить ее мне в подарок, но записать на свое имя. Я не понимал, что происходит. Если наши дела действительно шли так хреново, где она взяла деньги на покупку машины?

– Зачем тебе это? – спросил я.

– Я хотела сделать это для тебя, – только и смогла ответить она.

Но я не чувствовал, что она делает это ради меня. Она просто хотела проконтролировать сделку, как поступала со всем нашим имуществом. Дома мы покупали вместе, но собственность регистрировалась на нее. Мой старый фургон принадлежал ей по документам. Единственное, что у нее было моего – это фамилия.

Я ненавидел быть подконтрольным, хотя во всех своих прошлых отношениях сам следил за всем и вся. Я шутил, что так Дебби мстит мне за всех моих бывших, просто делает это хитрее – с помощью денег. Я обидел свою первую жену Лору, потом первую Дебби, прекрасную художницу, зажигалочку Джоанн, которая помогла воспитать Гилберта. Я был ревнивцем и изменщиком, а теперь получал за это сполна. Это и была карма – слово, которое я впервые услышал, когда обоссал того парня после драки в баре. Я заслужил это, но карма все равно сука.

Отношения с Дебби – единственные, в которых я хранил верность. Не знаю, почему. Может, чтобы доказать себе и другим, что могу. Я не был ангелочком, но в душе понимал, что измены – не лучшая затея. Обман утомлял, а не возбуждал. Старый я, которому было плевать на чувства первой жены Лоры, Дебби и Джоанн, наконец-то понял, насколько разрушительно такое отношение. Оно ранило не только их, но и меня самого. Когда ты живешь ложью, твоя душа постоянно напоминает тебе об этом. Мне, алкоголику и наркоману, она нашептывала: «Сделай что-нибудь, чтобы унять эту боль». Именно тогда я понял, что надо поступать правильно.

Я не спас наши отношения с Дебби, но поклялся себе стать более достойным человеком вне зависимости от того, будет у меня пара или нет.

Одним из ярких впечатлений того года стала работа над фильмом «Малышка Шерри» с Мэгги Джилленхол. Сценаристом и режиссером стала Лори Коллье. Работая с ней, я вспоминал Эллисон Андерс и фильм «Моя сумасшедшая жизнь». Обе эти женщины сняли фильмы на непростую тему и сделали это блестяще.