Преступление, искупление и Голливуд

Мы много ссорились из-за моих детей. Общих у нас быть не могло – мы пытались, но ничего не получалось. Мне уже перевалило за пятьдесят, у меня были дети, и больше, если честно, не хотелось. Гилберт и Даниэлла приезжали к нам в гости через выходные, но вскоре и это стало проблемой. Улица все-таки пришла за моими детьми. Возможно, виной тому были их гены или то, что мы с Мэйв так и не вывезли их из Вениса. Уже в раннем возрасте и сын, и дочь познакомились с наркотиками – совсем как мы с Мэйв в свое время.

Дебби не была им матерью, и они не позволяли ей себя воспитывать. Она нагружала их работой по дому и контролировала ее выполнение. Я не раз просил ее не жестить и дать мне спокойно провести время с детьми.

– Дэнни, ты совсем их разбалуешь, если не покажешь, кто здесь хозяин.

– Кто здесь хозяин? Дебби, они всего лишь дети, Гилберту двенадцать, Даниэлле и того меньше. Мы видимся раз в две недели и скучаем друг по другу.

Впрочем, в чем-то она была права. У меня был свой стиль воспитания, да и Диана особо не заморачивалась. Когда малышу Дэнни исполнилось шестнадцать, его с другом загребли в Ломпоке за употребление травки. После ареста копы пытались заставить его сдать других подростков, но он не прогнулся.

Диана позвонила и стала орать на меня:

– Поговори с ним, как отец, а не лучший дружок!

Я не собирался наседать на малыша Дэнни. Как я и говорил, фраза «давай-ка поедим блинчиков» иногда работает лучше, чем нравоучения. Но вытащить сына на блинчики я не мог, так что дождался, когда Диана позовет его к телефону, и сказал:

– Мне приказали поговорить с тобой по-отцовски. Так что не бегай с ножницами в руках. И вообще, если все твои друзья пойдут прыгать с моста, ты тоже прыгнешь?

Он рассмеялся. Трубку снова перехватила разъяренная Диана.

– Ты что творишь? Думаешь, это шуточки? Что ты ему сказал?

– Чтобы он не бегал с ножницами в руках.

– Гребаный ты идиот! – воскликнула она, но потом сама не выдержала и тоже рассмеялась.

– Эй, меня в шестнадцать лет уже арестовали за вооруженное ограбление. Кто мы такие, чтобы возмущаться? Ты сама только-только вышла из-за решетки!

Может, я действительно слишком потакал своим детям, так что грань между любовью и вседозволенностью очень быстро стала почти призрачной. Малыш Дэнни курил травку, но дальше этого не заходил. Когда Гилберт и Даниэлла открыли для себя травку и алкоголь, мне оставалось только молиться, чтобы они не подсели на что-то потяжелее. Мы с Мэйв лишь посоветовали им походить на собрания АА. В детстве они не раз их посещали и кое-что усвоили. Гилберт даже рассказал мне, что, когда впервые попробовал травку в девять лет, ему показалось, что он оступился. Он словно девять лет жил чистым человеком, а потом сам все испортил. Я никогда не думал об этом, но позже и сын, и дочь скажут мне, что собрания ассоциируются у них с наказанием.

Все покатилось под откос. Дети стали хуже учиться. Уверен, эта история знакома многим родителям. Никогда не угадаешь, чем обернется знакомство детей с наркотиками. Для многих травка становится лишь первой ступенькой. Таким был мой друг Тимми Санчес. Когда я накурил его впервые, ему стало плохо, и больше он никогда не употреблял. А я вот пустился во все тяжкие. По статистике, если родители ребенка – наркоманы, то и он с большой вероятностью станет таким же.

Но в отличие от меня Гилберта и Даниэллу не переполняла ярость. В юности мне нравилось пугать людей, а моим детям – нет. Я вырастил их в любви, которой сам никогда не испытывал, и надеялся, что это разорвет порочный круг. К сожалению, этого оказалось мало. Гилберт, который с пяти лет блестяще выигрывал во всех спорах, начал использовать свои умения, чтобы манипуляциями и обманом доставать дурь.

Со стороны казалось, что я не справляюсь с навалившимися проблемами. Но я лишь пытался выиграть время и понять, что делать. Дебби злилась на меня за это. Как-то раз я рассказал одному своему другу о том, что происходит в наших отношениях, и он спросил:

– Вы еще смеетесь вместе?

Я попытался вспомнить, когда такое было в последний раз.

– Очень редко.

– Любовь должна веселить, Дэн. А не делать из человека заложника.

Мы с Мэйв часто ссорились, но и смеялись не реже. В нашей совместной жизни всегда оставалось место страсти. Как только Мэйв переехала ко мне (и настояла на том, чтобы малыш Дэнни жил с нами), мы стали семьей. Мы превратили маленькую квартирку в Венисе в настоящий дом. Вскоре нас стало пятеро, но нам никогда не было тесно. Когда мы не орали друг на друга, мы смеялись. Мне этого не хватало.

Только с возрастом я начал понимать, где кроется моя проблема. Я нуждался в личном пространстве, но не хотел быть один. На старте наших отношений Дебби хотелось работать со мной в программе реабилитации, но ее собственный бизнес переживал не лучшие времена, поэтому ей приходилось оставаться дома. Меня это не напрягало, я любил быть наедине с собой. Очень скоро Дебби начала обвинять меня в том, что я часто уезжаю из города и много путешествую по работе. Я терпеть не мог подстраивать свое расписание под кого-то другого.