Преступление, искупление и Голливуд

От фото было не отвертеться. Мэйв купила Гилберту, малышу Дэнни и мне черные брюки, белые рубашки и красные галстуки, а потом платья для себя и Даниэллы. Выглядели мы прекрасно, только никак не могли перестать спорить. На фотографии это отлично видно: дети плачут, а Мэйв такая злющая, что едва сдерживается. Она всегда старалась, чтобы мы были «нормальной семьей», но у меня никак не получалось. Я просто не мог быть нормальным.

Однажды в 1989 году мы поссорились прямо перед Рождеством, когда Гилберт был еще младенцем. По сравнению с другими ссорами этот конфликт был никчемным. Мы с Джорджем забежали на минутку домой, чтобы передохнуть и двинуть дальше, но тут встряла Мэйв:

– Ты собирался посидеть сегодня с детьми.

Видимо, у нее были планы, о которых я забыл.

– Мы быстренько, – сказал я.

Мэйв принялась швыряться в меня рождественскими подарками, затем мы начали отчаянно собачиться. Видимо, крики услышали соседи, потому что очень скоро к нам приехали копы. В Калифорнии незадолго до этого приняли закон об обязательном аресте: если полицейских вызовут на случай насилия в семье, кому-то точно придется отправиться в тюрьму.

Копы подъехали, когда мы с Джорджем уже садились в его тачку. Они сказали, что их вызвали на крики из квартиры 22. Мы все вернулись в дом. Копы спросили Мэйв, все ли в порядке.

– Да, – ответила она. – А что?

Легавый повторил ей то же самое: их вызвали на крики из квартиры. Мы оба уверили копов, что все нормально, но они не сдавались:

– Кто-то должен проехать с нами. Кто из вас?

Конечно, Мэйв нечего было делать в участке, она была не виновата.

– Я поеду, – вызвался я.

Мэйв растерялась.

– Но мы просто повздорили!

Спустя час Эдди Банкер и Джордж внесли за меня залог, и мы вернулись домой. Мэйв ждала и даже успела приготовить ужин.

Тот случай был пшиком, но имел серьезные последствия. Работая за границей, я постоянно проходил кучу дополнительных проверок – от ареста по обвинению в домашнем насилии непросто отмыться.

О нас с Мэйв можно было сказать: «вместе тошно, а врозь скучно». С момента встречи в 1986 году мы сходились и расходились в течение десяти лет. Я особо не напрягался и быстро находил утешение в объятиях других женщин. Окончательное решение о разрыве приняла Мэйв.

Джонни Харрис как-то сказал:

– Дэнни, неважно, кто заканчивает ваши отношения. Главное, что все кончено.

Потом Мэйв скажет, что своим уходом освободила меня. Через какое-то время я попытался с ней помириться, но она меня отшила. Я сделал еще один шаг к примирению и отправил ее отдохнуть на Гавайи с подружками, а потом почему-то приревновал к чуваку, который привез их из аэропорта, и разозлился. Мэйв это выбесило, и мы опять поссорились.

В конце апреля 1997 года мы расстались уже окончательно, и я действительно обрел свободу, но ненадолго. Меньше чем через месяц я заявился к ней забрать детей – без рубашки и с именем другой женщины, которое вытатуировал у себя на груди, просто чтобы ее побесить.

Мне было пятьдесят три, но вел я себя как семнадцатилетний желторотик. Спустя несколько месяцев после того случая Мэйв вышла замуж, чтобы отомстить мне, и вскоре я сделал то же самое – женился.

Глава 28. Взлеты и падения, 1997

С Дебби Шреве мы познакомились на собрании АА. Я уже давно не хожу в бары и не тусуюсь с пьющими. Дебби отличалась от всех женщин, которых я знал. Она не хотела, чтобы я ее спасал, ей не нужны были мои деньги. Она ездила на «мерседесе», зарабатывала кучу бабла и очень грамотно им распоряжалась. Во всех своих отношениях я был добытчиком, а тут все перевернулось с ног на голову. Мне казалось, что все наконец-то по-взрослому.

Дебби была одержима идеей выбить из меня дух улиц. Годами я таскал в кармане котлету наличных, перевязанную резинкой. Когда Дебби впервые это увидела, то сказала:

– Дэнни, только бедняки перевязывают три штуки баксов резинкой. Бедняки и дилеры.

Я был и тем, и другим.

Сначала все шло прекрасно, мы откровенно наслаждались друг другом. Но через несколько лет все начало меняться. Мы переехали из Уиннетки в большой дом рядом с Чатсвортом, в котором постоянно шел ремонт. Он казался мне слишком вычурным, но в итоге Дебби сделала из него уютное гнездышко. Мы наполнили дом антиквариатом из Мексики, установили перила из кованого железа, уложили мексиканскую плитку и постелили ковры. У Дебби было много недвижимости, когда я встретил ее, а вместе мы приобрели еще больше. Отработав на съемках, я отправлял чеки нашему бухгалтеру, и она вкладывала эти деньги в покупку новых домов и квартир. Я делал все, что говорила мне Дебби.