Преступление, искупление и Голливуд

Вечер прошел круто. Мы нашли бар и протанцевали там допоздна.

В перерывах между проектами я либо посещал собрания АА, либо искал на улицах людей, которые нуждались в помощи. Доктор Дорр не ошибся насчет меня и моего умения привлекать потенциальных клиентов. Все чаще меня узнавали по моим ролям в кино. Я не считал, что мелькание в фильмах и сериалах делает меня важной персоной, но именно это помогало мне в основной работе. Актерское поприще не мешало мне помогать наркоманам, и за это меня уважали. Люди считали, что раз я продолжаю заниматься благим делом, мне не все равно. Они правы – мне до сих пор не все равно.

Я целыми днями приводил в клинику новых пациентов, но вот к появлению нового человека в своей жизни оказался не готов. Мэйв забеременела. Хотел бы я сказать, что я обрадовался новости и подарил ей цветы, но все было по-другому. Я отреагировал хреново. Спросил Мэйв, что она собирается делать, она ответила, что оставит ребенка. Я этого не хотел. Я не был готов стать отцом еще раз. Ей было плевать.

– Пошел ты, – огрызнулась она. – Я оставляю ребенка. Если придется, буду жить в ночлежке.

Мы поссорились и разъехались, а потом я улетел на Гавайи на съемки фильма «Пушки» с Эриком Эстрада.

На сценарных чтениях Эрик держался отстраненно и холодно. Он странно себя вел и остро реагировал на то, что меня узнают. Ему это было непонятно. Слишком много лет прошло с тех пор, как он сыграл Понча в «Чипсах», и его успели забыть. Для меня это служило хорошим напоминанием о том, что в жизни надо иметь более высокую цель, чем голливудский успех.

Меня поздно пригласили на роль, и так как у продюсеров был ограниченный бюджет, до Гавайев нам пришлось лететь эконом-классом. Я отнесся к этому спокойно. В самолет из Лос-Анджелеса мы сели вместе с Эриком и его девушкой. Перед взлетом к нему подошла стюардесса и что-то прошептала. Они встали и прошли за ней в бизнес-класс. Стюардесса закрыла за ними шторки.

Я в ярости уставился на эти шторки. Я тоже хотел быть частью этого мира. Я вспомнил о своем первоклассном перелете в Филадельфию, где были большие кресла и особое обслуживание.

«С какого перепугу продюсеры лишили меня бизнес-класса? Это даже в контракте прописано!»

Я уже начал думать, что все это было подставой, и продюсеры договорились обо всем с Эриком за моей спиной. На тот момент я уже двадцать лет, как не пил и держался на безопасном расстоянии от тюрьмы, но даже малейший намек на неуважение до сих пор выводил меня из себя. Меня надули, обманули и, что хуже всего, выставили дураком. Я был не против лететь экономом, раз у всей съемочной группы не было выбора. Но как только мой коллега с девушкой перебрались за другую сторону шторки, я разозлился и еле сдерживался, чтобы не устроить скандал.

Но вместо этого я включил шоу Сэма Харди, откинулся в кресле и стал смотреть в окно. День выдался прекрасный. Рядом со мной никто не сидел, все четыре места в ряду были в моем распоряжении. Мысли в голове сновали туда-сюда. То я твердил себе, что меня не уважают, то тут же напоминал себе, что лечу в самолете на пустом ряду в Гавайи впервые в жизни. Я никогда там не был, но, судя по фотографиям, это был рай на земле.

Передо мной сидела пожилая пара лет семидесяти. Женщина взяла супруга за руку и сказала:

– Можешь поверить, что на нашу золотую свадьбу мы и правда летим на Гавайи, как ты обещал?

Я навострил уши и уставился на их руки в щелку между креслами. Лапа мужчины была огромной, как лопата, и грубой. Может, он занимался столяркой или укладывал бетон. Кем бы он ни работал, руки выдавали в нем работягу. Трудяга вез свою жену в путешествие, которое пообещал ей пятьдесят лет назад. Он наверняка копил все время, что они были в браке. Я словно очнулся. Какого черта я чувствовал себя так, словно вытащил короткую спичку в жребии? Я ощутил себя последним мудаком во всем мире.

Бог всегда умел возвращать меня с небес на землю такими посланиями.

Любовь тех старичков восхитила меня. Я подумал о своих отношениях с Мэйв. Может, у нас получится купить милый домик с большой кухней в Венисе. Мы состаримся вместе и тоже начнем путешествовать вместе. Может, она наконец-то станет моей единственной, а я – ее.

Я не был уверен ни в чем и никогда не доверял будущему. Мне было страшно, что Мэйв меня бросит, и при этом я хотел быть свободным. Почему меня так беспокоила перспектива провести с одной женщиной всю оставшуюся жизнь?

– Извините, – обратился я к старичкам. – Рядом со мной никто не сидит, и, если вы вдруг хотите побольше места, мы можем поменяться.

– Это очень мило с вашей стороны, – ответила женщина.

Мы поменялись, и когда я поднялся, один из продюсеров фильма, тоже летевший экономом, улыбнулся и показал мне большой палец. Все встало на свои места.

Через несколько часов полета я обернулся, чтобы проверить, как там старички. Они целовались, словно подростки. «О Господи, я не хотел этого видеть», – подумал я.