Преступление и наказание, Часть 3

Ech, I am an aesthetic louse and nothing more," he added suddenly, laughing like a madman.	Эх, эстетическая я вошь, и больше ничего, -прибавил он вдруг рассмеявшись, как помешанный.
"Yes, I am certainly a louse," he went on, clutching at the idea, gloating over it and playing with it with vindictive pleasure. "In the first place, because I can reason that I am one, and secondly, because for a month past I have been troubling benevolent Providence, calling it to witness that not for my own fleshly lusts did I undertake it, but with a grand and noble object--ha-ha!	- Да, я действительно вошь, - продолжал он, с злорадством прилепившись к мысли, роясь в ней, играя и потешаясь ею, - и уж по тому одному, что, во-первых, теперь рассуждаю про то, что я вошь; потому, во-вторых, что целый месяц всеблагое провидение беспокоил, призывая в свидетели, что не для своей, дескать, плоти и похоти предпринимаю, а имею в виду великолепную и приятную цель, - ха-ха!
Thirdly, because I aimed at carrying it out as justly as possible, weighing, measuring and calculating. Of all the lice I picked out the most useless one and proposed to take from her only as much as I needed for the first step, no more nor less (so the rest would have gone to a monastery, according to her will, ha-ha!).	Потому, в-третьих, что возможную справедливость положил наблюдать в исполнении, вес и меру, и арифметику: из всех вшей выбрал самую наибесполезнейшую и, убив ее, положил взять у ней ровно столько, сколько мне надо для первого шага, и ни больше ни меньше (а остальное, стало быть, так и пошло бы на монастырь, по духовному завещанию -ха-ха!)...
And what shows that I am utterly a louse," he added, grinding his teeth, "is that I am perhaps viler and more loathsome than the louse I killed, and _I felt beforehand_ that I should tell myself so _after_ killing her.	Потому, потому я окончательно вошь, -прибавил он, скрежеща зубами, - потому что сам-то я, может быть, еще сквернее и гаже, чем убитая вошь, и заранее предчувствовал, что скажу себе это уже после того, как убью!
Can anything be compared with the horror of that?	Да разве с этаким ужасом что-нибудь может сравниться!
The vulgarity!	О, пошлость!
The abjectness!	О, подлость!..
I understand the 'prophet' with his sabre, on his steed: Allah commands and 'trembling' creation must obey!	О, как я понимаю "пророка" , с саблей, на коне. Велит Аллах, и повинуйся "дрожащая тварь"!
The 'prophet' is right, he is right when he sets a battery across the street and blows up the innocent and the guilty without deigning to explain!	Прав, прав "пророк", когда ставит где-нибудь поперек улицы хор-р-рошую батарею и дует в правого и виноватого, не удостоивая даже и объясниться!
It's for you to obey, trembling creation, and not _to have desires_, for that's not for you!...	Повинуйся, дрожащая тварь, и - не желай, потому - не твое это дело!..
I shall never, never forgive the old woman!"	О, ни за что, ни за что не прощу старушонке!"
His hair was soaked with sweat, his quivering lips were parched, his eyes were fixed on the ceiling.	Волосы его были смочены потом, вздрагивавшие губы запеклись, неподвижный взгляд был устремлен в потолок.
"Mother, sister--how I loved them!	"Мать, сестра, как любил я их!
Why do I hate them now?	Отчего теперь я их ненавижу?
Yes, I hate them, I feel a physical hatred for them, I can't bear them near me....	Да, я их ненавижу, физически ненавижу, подле себя не могу выносить...
I went up to my mother and kissed her, I remember....	Давеча я подошел и поцеловал мать, я помню...