Преступление и наказание, Часть 2

Of course he roused suspicion.	Ну, и возбудил подозрение.
And the whole thing came to a crash through one fool!	И лопнуло все из-за одного дурака!
Is it possible?"	Да разве так возможно?
"That his hands trembled?" observed Zametov, "yes, that's quite possible.	- Что руки-то дрогнули? - подхватил Заметов, -нет, это возможно-с.
That, I feel quite sure, is possible.	Нет, это я совершенно уверен, что это возможно.
Sometimes one can't stand things."	Иной раз не выдержишь.
"Can't stand that?"	- Этого-то?
"Why, could you stand it then?	- А вы, небось, выдержите?
No, I couldn't.	Нет, я бы не выдержал!
For the sake of a hundred roubles to face such a terrible experience?	За сто рублей награждения идти на этакий ужас!
To go with false notes into a bank where it's their business to spot that sort of thing! No, I should not have the face to do it.	Идти с фальшивым билетом - куда же? - в банкирскую контору, где на этом собаку съели, -нет, я бы сконфузился.
Would you?"	А вы не сконфузитесь?
Raskolnikov had an intense desire again "to put his tongue out."	Раскольникову ужасно вдруг захотелось опять "язык высунуть".
Shivers kept running down his spine.	Озноб, минутами, проходил по спине его.
"I should do it quite differently," Raskolnikov began.	- Я бы не так сделал, - начал он издалека.
"This is how I would change the notes: I'd count the first thousand three or four times backwards and forwards, looking at every note and then I'd set to the second thousand; I'd count that half-way through and then hold some fifty-rouble note to the light, then turn it, then hold it to the light again--to see whether it was a good one.	- Я бы вот как стал менять: пересчитал бы первую тысячу, этак раза четыре со всех концов, в каждую бумажку всматриваясь, и принялся бы за другую тысячу; начал бы ее считать, досчитал бы до средины, да и вынул бы какую-нибудь пятидесятирублевую, да на свет, да переворотил бы ее и опять на свет - не фальшивая ли?
'I am afraid,' I would say, 'a relation of mine lost twenty-five roubles the other day through a false note,' and then I'd tell them the whole story.	"Я, дескать, боюсь: у меня родственница одна двадцать пять рублей таким образом намедни потеряла"; и историю бы тут рассказал.
And after I began counting the third, 'No, excuse me,' I would say, 'I fancy I made a mistake in the seventh hundred in that second thousand, I am not sure.' And so I would give up the third thousand and go back to the second and so on to the end.	А как стал бы третью тысячу считать - нет, позвольте: я, кажется, там, во второй тысяче, седьмую сотню неверно сосчитал, сомнение берет, да бросил бы третью, да опять за вторую, -да этак бы все-то пять.
And when I had finished, I'd pick out one from the fifth and one from the second thousand and take them again to the light and ask again, 'Change them, please,' and put the clerk into such a stew that he would not know how to get rid of me.	А как кончил бы, из пятой да из второй вынул бы по кредитке, да опять на свет, да опять сомнительно, "перемените, пожалуйста", - да до седьмого поту конторщика бы довел, так что он меня как с рук-то сбыть уж не знал бы!