Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

Напомним читателю, что в России звание учителя долгое время считалось в чиновничьей иерархии самым низким. Царило мнение, что учителя всего лишь учили и воспитывали детей – подумаешь, какое важное дело! Положение учителей удалось сильно изменить к лучшему только к концу XIX – началу XX вв. Дубасов сообщает о наглом поведении губернского секретаря Зуева, который «прибил» учителя Половневского. Жохов подал Державину прошение «не оставить это дело без искания, ибо в противном случае будет крайняя обида учителя, человека, украшенного достоинствами, его званию приличными, а жители города могут утратить уважение к Половневскому, для его звания необходимое». Можно быть уверенным в том, что Зуев вышел из этой истории ненаказанным.

За открытием училища в Тамбове последовало открытие первой типографии. Типография печатала в основном служебные документы: указы сената, распоряжения губернатора, разные наставления и брошюры, справочник на цены и т. п. Как уже упоминалось выше, печатались в типографии и местные литераторы. Так одна местная писательница Е.К.Нилова опубликовала в ней «Приключения англичанина Эдуарда Вильсона», другая – «Заблуждения от любви», а сам Державин напечатал там свою оду на взятие Измаила.

Честному служаке в России всегда было трудно, и Державина уже в декабре 1788 года «скушали» местные хищники. Дубасов описывает падение Гаврилы Романовича следующим образом:

Всемогущий князь Потёмкин-Таврический в 1788 году прислал в Тамбов своего комиссара Гарденина с приказом закупить провиант для нужд армии. Гарденин беспрепятственно выполнил это поручение и обратился в казённую палату за деньгами, чтобы оплатить закупку. Там ему денег не дали. Тогда Державин распорядился, чтобы палата удовлетворила просьбу Гарденина, но вице-губернатор Ушаков, под предлогом отсутствия в палате средств, тоже отказал в просьбе и уехал из Тамбова якобы для ревизии Кутлинского винокуренного завода.

Державин был человеком дела и чести и просто так оставить поступок Ушакова не мог. Он приказал коменданту Булдакову учинить в казённой палате ревизию. Проверка обнаружила в кассе палаты…177.600 рублей! Тогда губернатор под свою ответственность приказал выдать Гарденину нужную сумму, и инцидент, казалось, был исчерпан. Но не тут-то было. Гаврила Романович превысил свои полномочия и вторгся в пределы власти генерал-губернатора и генерал-прокурора. С этого момента местная власть при поддержке генерал-губернатора графа Гудовича стала готовить удаление Державина с поста губернатора. Гудович, как сообщает нам сам пострадавший, неожиданно воспылал к начинаниям своего губернатора с большой ревностью и завистью и начал забирать тамбовских знаменитостей – актёров, певцов и музыкантов – к себе в Рязань.

К бюрократам примкнуло большинство местных дворян, и гонение на Гаврилу Романовича началось по всем правилам искусства. Посыпались доносы, на него обрушились клевета и всякого рода слухи. Масла в огонь подлила ссора губернаторши Екатерины Яковлевны с женой председателя гражданской палаты В.П.Чичериной – она, якобы, толкнула мадам Чичерину опахалом. Тут уж постарался старый недруг Державина генерал-прокурор Вяземский.

Скоро жизнь Державина и его жены сделалась невыносимой, и в письме Екатерине II он даже написал о своём желании навсегда уехать из России. Вердикт своему правлению он вынес сам: «К службе я способен, неповинен руками и чист сердцем». Но сам Державин усугубил своё положение, допуская всё новые превышения своих полномочий (арест купца Бородина) и демонстрируя свой горячий нрав. В результате сенат признал его дальнейшее нахождение в должности нецелесообразным и отдал его под суд.

Но Екатерина взяла автора оды «Фелица» под свою защиту, дала поцеловать ему свою руку и оставила на обед. Державин рассказывал своим друзьям, что императрица якобы даже сказала:

– Это мой собственный автор, которого притесняли.

Но положение губернатора оставалось неопределённым, и он напросился к Екатерине на аудиенцию, чтобы ходатайствовать о возобновлении службы. На вопросы императрицы, почему он не поладил ни с Тутолминым, ни Вяземским, ни с Гудовичем, Гаврила Романович, оставаясь верным своим принципам и характеру, ответил, что Тутолмин издавал свои законы, а он привык исполнять только её законы; Вяземский стал нападать на него потому, что ему не понравились его стихи; Гудович же, по мнению Державина, не соблюдал интересы государства.

Екатерина дала ему понять, что причины несогласий с начальством Державин должен был искать в себе. Гаврила Романович горячился, доказывал, но «Фелица» осталась непреклонной. Она освободила Державина от суда, но продержала на жалованье, но без места около двух с половиной лет: «Пусть пишет стихи»26.