Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

После Державина тамбовские губернаторы, один за другим, сменялись по правилам административной чехарды с невероятной быстротой. Зверев, Неклюдов, Лаптев, Ланской, Тейльс, Литвинов, Кудрявцев, Бахметев, Львов, Палицын, Кошелев, Нилов и Шишков, – ни один по себе не оставил доброго слова или памяти у тамбовцев. Неклюдов и Лаптев за злоупотребления и хищения вообще были уволены с места без права появляться в Москве и Петербурге. А вот добрая слава о Державине, пишет Дубасов, сохранилась до сих пор27.

Хорошего губернатора тамбовцам пришлось ждать 27 лет.

Томский гражданский губернатор Василий Семёнович Хвостов (1804—1809) 11 августа 1805 года обратился к императору Александру I с необычной просьбой обеспечить попечение и устройство в жизни пяти его воспитанников. В письме он рассказал, что в своё время имел случай «сделать посильное краю сему добро» и взял у тунгусских и остяцких родителей из города Туруханска на своё содержание пять мальчиков. Родители мальчиков влачили жалкое, полуголодное существование, и уговорить их отдать детей на воспитание губернатору большого труда не составило. Мальчики были отданы в Троицкий Туруханский монастырь на попечение игумена, а Василий Семёнович на содержание детей обязался перечислять монастырю ежегодно по 200 рублей.

Очевидно, губернатор не был уверен в своём будущем и поэтому попросил императора отдать распоряжение о том, чтобы томский приказ общественного призрения взял мальчиков на своё содержание. 3 октября 1805 года император откликнулся на просьбу Хвостова, похвалил его за поступок, достойный того, чтобы ему последовали и другие царские администраторы, и одобрил предложение о том, чтобы дальнейшей судьбой мальчиков занялся томский приказ общественного призрения.

Мы не знаем, появились ли у Хвостова последователи среди коллег, но учитывая природную склонность русским к добру и заботе о других, слабых, хочется верить в это. В любом случае неординарный поступок царского губернатора оставляет след в нашей благодарной памяти.

Тамбовский губернатор камер-юнкер Александр Михайлович Безобразов (1815—1820) оказался бескорыстным и деятельным администратором и круто стал менять жизнь губернии к лучшему. Он чинил и строил дороги, мосты и гати, нещадно наказывал взяточников и казнокрадов. Казначей города Лебедяни Яковлев был осуждён им за лихоимство и взятки, но Тамбовская казённая палата вступилась за своего коллегу и перевела его в Козлов. Но Безобразов в своих действиях был последовательным и принципиальным и уволил Яковлева вообще со службы. Тамбовский помещик и винный магнат бригадир Пашков в 1817 году не оплатил акциз за 17.212 ведер водки, и Безобразов привлёк его к суду. Несмотря на «подмазывание» судейских стряпчих и обширные связи Пашкова в Петербурге, губернатор довёл суд до логического конца и взыскал с виновного крупный штраф.

С присущей ему энергией Безобразов действовал и против пустивших в губернии корни скопцов. Будучи человеком образованным, губернатор инициировал составление первого историко-статистического описания Тамбовской губернии.

Тамбов, как и все тогдашние губернские города в распутицу утопал в грязи. Весной и осенью по улицам не только нельзя было проехать, но можно было в разлившейся грязи утонуть. Бедного архиерея Феофила, рискнувшего выехать на своей коляске в город, чуть не утонул, но его спасли. В 1804 году, сообщает Дубасов, начали мостить гати, но они …тоже потонули в грязи!

Не лучше дело обстояло и с медициной. Из тамбовской больницы больные бежали, потому что, как в 1815 году докладывал губернатору Д.С.Шишкову губернский оператор Стриневский, больница не располагала самыми необходимыми медикаментами. Донесение Стриневского не способствовало улучшению положения в больнице, больные по-прежнему не получали никакой медицинской помощи, служащие не могли даже позаботиться о том, чтобы набить матрацы соломой, и пациенты лежали на голых досках или на веревочных переплётах.

Шишков по своим деловым и личным качествам не уступал своему предшественнику Кошелеву. В 1814 году петербургский ревизор Львов обращал его внимание на жалкое состояние приказа общественного призрения, но от Дмитрия Семёновича, как и от Дмитрия Родионовича, жалобы отскакивали, как горох от стенки. Губернатор оправдывался отсутствием в казне средств, что было явной неправдой. Деньги были. Так, к примеру, приказ общественного призрения закупил 3000 дюжин карт, т.е. 36 тысяч колод. На карты деньги нашлись, а вот на необходимое дело денег не было. Кстати о картах: приказ общественного призрения в принципе удовлетворял резко возросший на них спрос. Тамбовские сытые и праздные обыватели буквально заболели карточной лихорадкой и проводили за картами дни и ночи. Ставки были высокими, проигрывали и выигрывали целые состояния, имения, крепостные души. Так дело шло до 1830 года, пока пришедшая из Астрахани холера не прервала этот пагубный порок тамбовцев.