Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

Кроме воинов губерния сделала крупные пожертвования деньгами и натуральными продуктами. Пожертвования частных лиц достигли суммы в 102.872 рубля и 84 копейки золотом и серебром и 10.215 рублей ассигнациями. Денежный взнос от костромского дворянства выглядел ещё внушительней – он составил 250.000 рублей. Кроме того Костромская губерния взяла обязательство сформировать и снабдить амуницией один пехотный полк, определив на него расходы по 1 рублю с души. И ещё был собран и отправлен в действующую армию подвижный магазин из 400 двухконных повозок с кучерами, гружёных провиантом, хлебом в сухарях, овсом и крупами. Потом ещё были пожертвования сукнами, холстами, полотнами и пр. проявляя солидарность с жителями Смоленской губернии, наиболее сильно пострадавшими от войны, Костромская губерния отправила им большое количество зерна.

Некоторые губернаторы, как, например, гражданский губернатор Курляндии Ф. Ф.Сиверс, был поставлен во главе курляндского ополчения. Его воззвание к курляндскому дворянству, пишет Военский, было полно юношеского огня, удивительного для 65-летнего человека. Сиверс призывал своих земляков вспомнить былую славу рыцарских времён и принять участие в разгроме наполеоновской армии. Дворяне, даже пожилые люди, отозвались на призыв Сиверса с большим энтузиазмом, хотя, как пишет историк, курляндцы находились в российском подданстве всего 17 лет.

Кабанов пишет, что, к сожалению, с организацией ополчения в некоторых губерниях было не всё гладко. Некоторые помещики пытались поставить негодных по здоровью и физическому развитию рекрутов. А ярославский губернатор князь М.Н.Голицын (1801—1817), например, чинил препятствия графу М.А.Дмитриеву-Мамонову, намеревавшемуся за собственный счёт сформировать полк. Граф, человек гордый и вспыльчивый, перевёл свой полк в Москву, но и там встретил непонимание у генерал-губернатора Ф.В.Ростопчина (1763—1826), считавшего Дмитриева-Мамонова своим личным врагом. Интриги преследовали Дмитриева-Мамонова и в заграничном походе.

Ф.В.Ростопчин, вошедший в историю войны как русский патриот, проявляя усердие в выполнении наказов императора, часто перегибал палку. В частности, он, подозревая всех в шпионаже в пользу французов, жестоко обошёлся с проживавшими в Москве иностранцами. На его совести лежит также казнь невинного русского мещанина, заподозренного в пособничестве с французами.

Сам генерал-губернатор до последних дней утверждал, что Москву неприятелю не отдадут, хотя отлично знал, что это не так. В результате его ура-патриотической пропаганды многие жители столицы в последние минуты смогли ускользнуть от французов, как это сделал князь И.М.Долгоруков, понадеявшийся на Ростопчина, а многие были вынуждены остаться в оккупированном неприятелем городе. До сих пор не выяснена истинная роль Ростопчина в московском пожаре.

Впрочем, общий тон в российских губерниях был глубоко и искренно патриотичный, и в том, что вся страна поднялась на войну с оккупантами, в значительной мере «виноваты» и царские губернаторы.

Русско-японская война создала для губернаторов новые вызовы. Сахалинский губернатор генерал-лейтенант Н.М.Ляпунов (1898—1906) в буквальном смысле принял участие в русско-японской войне в качестве командующего армейскими частями, защищавшими остров от вторжения японцев. Война застала русских военных врасплох: они успели сформировать небольшую Александровскую команду и Дуйский батальон. Всего в распоряжении Ляпунова, согласно Дубининой, оказались 6404 пехотинца, 126 кавалеристов, 14 пушек и 12 пулемётов. Николай Михайлович военного опыта не имел, делал карьеру по военно-судебному ведомству и к руководству военными действиями способен не был.

Высадка японских войск на Сахалине.

Десантные силы японцев включали 15-ю пехотную дивизию, состоявшую из 12 пехотных батальонов, кавалерийского эскадрона и 18 полевых орудий, насчитывали около 14 тысяч человек. Японцы подошли к заливу Анива на 10 транспортах, высадку поддерживала 3-я эскадра адмирала Катаока. Полковник Арцишевский, командир Корсаковского военного поста, находившегося в 10—15 верстах от места высадки, пытался организовать сопротивление, используя снятые с крейсера «Новик» артиллерийские орудия. Японские миноносцы отогнать от берега удалось, но высадке помешать не удалось. Последние снаряды русские артиллеристы выпустили уже по японской пехоте..

Корсаковский пост после подрыва орудий был оставлен, и Арцишевский отвёл свой отряд к Маячной горе, но и там задержать превосходящие силы японцев не удалось, и через 9 дней Арцишевский капитулировал. В плен попали 50 офицеров и около 400 нижних чинов.