Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

В 1855 году через Москву проезжал персидский посланник, которого разместили в лучшей гостинице «Дрезден» на Тверской улице против дома генерал-губернатора Закревского. Губернатор Н. П.Синельников (1855—1857) вместе с губернским советником Селивановым нанесли посланнику визит вежливости, в ходе которого тот произнёс цветастую речь, в которой выразил особенную радость по поводу того, что «само небо разделяет его радость», что ему удалось, наконец, увидеть Москву и Россию. Через несколько дней к губернатору пришла неожиданная весть о смерти сына посланника. Оказалось, что сын с каким-то своим товарищем вздумал истопить в своём номере печь. Не зная о том, что после топки следовало дождаться выхода из печки угарных газов, он закрыл заслонку и угорел. Теперь Синельникову нужно было выполнять печальную функцию соболезнования. Он застал посланника сидящим на корточках на полу в каком-то затрапезном халате, покачивающимся на пятках и бормочущим какие-то молитвы. Посланник приветствовал губернатора длиннющей фразой, которую переводчик передал несколькими словами:

– Посланник благодарит вас.

Селиванов в ярких красках описывает в своих записках московских старичков-чиновников. Один из них совершенно не помнил о делах, ему порученных. Другой постоянно путался в дверях: вместо того, чтобы идти налево в секретарскую, он открывал правую дверь в канцелярию или наоборот. Часто он останавливался посреди комнаты, оглядывался, бормотал про себя, а потом плевал и возвращался на место. А на общие собрания московских сенаторов приходили специально смотреть, как на паноптикум. Выжившие из ума обер-прокуроры годами забывали о порученных делах, в то время как подсудимые сидели в каталажках и терпеливо ждали приговора. Селиванов упоминает об одном случае, когда одно такое дело длилось целых девять лет! Хорошо, что подсудимых ждала Сибирь, и они были очень рады отбывать свой срок в Москве.

Гражданские дела тоже сильно затягивались и вызывали недовольство у людей. Один из присутствующих московского сената написал следующее шуточное стихотворение к сенатору, ведавшему делами капитального строительства в Москве:

Сенатор и советник тайный,
Строений главный президент,
Тебе готов поставить монумент,
Когда поможешь мне в беде моей ты крайней.
По Божьей милости, по царской власти
Имею дом в Москве, в Арбатской части;
Хочу построить и конюшню и чулан,
Не прикажи меня томить
И выдай поскорее план.

Московский шут Иван Савельевич Сальников не стал обращаться в московский сенат, он понадеялся исключительно на себя. Способ приобретения оказался настолько оригинальным, что он непременно был бы занесен в книгу рекордов Гиннеса, если бы она тогда существовала. Он побился об заклад с владельцем двухэтажного каменного особняка, что в один приём произведёт из заднего прохода 100 «известных» звуков. И произвёл. И помещик был вынужден отдать ему свой буквально «профуканный» дом. Когда Сальников умер, дом вполне законно наследовал его сын.

Уже упоминавшийся выше пензенский губернатор А.А.Панчулидзев, выполняя указание Петербурга, приказал исправникам составить описание флоры Пензенской губернии. Один уездный исправник, получив указ, призадумался: что это за флора и с чем её едят? Не додумавшись ни до чего, пошёл советоваться к куму, протопопу Василию. Отец Василий долго читал бумагу из губернии, долго вертел её в руках, а потом попросил у исправника календарь.

Порывшись в календаре, отец Василий нашёл, что на 18 августа приходятся двое святых – Флор и Лавр.

– Знаешь, кум, – говорит протопоп, – здесь в указе от тебя не одного Фрола требуют.

– Кого ещё? – всполошился исправник.

– И Лавра.

И ткнул пальцем в страницу календаря.

Исправник тут же дал указание взять на заметку всех Фролов и Лавров и подготовить их к представлению в Пензу. Становые очень удивились: на полях в разгаре работы, а исправнику втемяшилось в голову оторвать с полевых работ всех Фролов и Лавров. Но приказ есть приказ, и нужно его исполнять.

В назначенное время собрали у исправника около 200 человек с указанными именами. Фролов отвели направо, Лавров – налево, и две колонны крестьян пошли на Пензу. В деревнях бабы и детишки подняли вой и плач: мало что мужиков оторвали от работы, так ещё не знамо за что ведут в губернию!

Шли на своих харчах. Пришли. Вернее, их привели на большой плац перед губернаторским домом. Мадам Панчулидзева, сестра известного писателя Юрия Загоскина, проснулась поздно и выглянула в окно и заволновалась: уж не бунт ли это!

Скоро вышел и губернатор. Уездный чиновник доложил по всей форме: так, мол, и так, согласно вашего указания…

– Вы кто? – спросил Панчулидзев, обратившись направо.

– Мы – Фролы, ваше превосходительство! – гаркнули крестьяне.

– А вы? – обернулся он налево.

– Мы – Лавры, ваше превосходительство!