Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

Предписание вызвало среди курских врачей переполох: многие были возмущены «произволом над личностью», некоторые и в самом деле не могли участвовать в кампании по причине преклонных лет, и некоторые просто отказывались. Но, как пишет Д-ский, ничто не помогло: Яков Фёдорович, остзейский немец, был педант и строго придерживался порядка. Заштатный 70-летний врач Козловский хотел было скрыться от мобилизацию в соседнюю Харьковскую губернию, но полиция успела его перехватить и доставила под конвоем в Курск.

Что ж: ситуация была серьёзной, а врачей явно не хватало. На всю Курскую губернию с населением в 1 миллион 500 тысяч жителей были 4 доктора из врачебной губернской управы, 3 врача из городской больницы, 14 уездных докторов и около 20 «вольных» врачей. Последних распределили по кордонным заставам (от 2 до 5 на каждого), которые они каждые два-три дня должны были посещать и контролировать.

Почтовые работники обратились к Ганскау с запросом о том, как и чем обкуривать почтовые отправления, но Яков Фёдорович сказать точно не мог, поскольку «до сих пор ещё не известно, какой способ окуривания и омовения г-н министр признаёт за лучший». Он запросил министра внутренних дел, и тот сразу ответил, направив в Курск соответствующее предписание. Почтовики терпеливо ждали, когда придёт спасительное предписание и никакой инициативы больше не проявляли.

МВД России под страхом наказания запретило аптекарям повышать цены на лекарства. В курских аптеках оказались лекарства, на которые цены ещё не успели назначить, и запуганные фармацевты обратились в губернское правление с просьбой назначить цены. Естественно, «губерния» от такого запроса пришла в смятение и «накатала» запрос в Петербург. И столица выслала специальный реестр с ценами на медикаменты, действующими во время холерной эпидемии. Столица уже всё продумала: и про таксу на лекарства при чуме, и при тифе и, возможно даже при повальных поносах у губернских чиновников.

Когда появились первые больные и умершие, власти стали строго контролировать исполнение предписаний о сохранении в жилищах чистоты и правил гигиены. Автор статьи рассказывает, как в одном случае исправник «всыпал» 30 розог крестьянину за то, что он взял только что отелившегося телёнка в избу. Хозяйка другого дома от страха перед начальством расплескала на пол молоко, так исправник приказал и её распластать на лавке и дать 10 горячих на заднюю часть тела.

В суматохе начальство забыло распорядиться (или запросить столицу) о питании тех людей, которых поместили в карантин. Обкуривали и опрыскивали их обильно, а вот кормить долго не кормили – не было соответствующего распоряжения сверху. Когда обнаружили ошибку, снова написали вопрос в Петербург. А в это время оголодавшие люди разбегались, кто куда, чтобы не умереть с голода. На них напустили солдат, которым иногда удавалось поймать и вернуть беглецов на место. Предписание на кормление карантинных пришло только спустя месяц…

Врачи тоже не могли и пальцем пошевелить без соответствующего разрешения начальства.

Распространению холеры по губернии способствовали необдуманные передвижения воинских частей. Тверской драгунский полк, квартировавший в Белгороде, и Переяславский пехотный полк, квартировавший в Обояни, «заполучив» холеру на своих стоянках, отправили в Курскую губернию, столкнув их на одном маршруте. Полки прошли по сёлам и городам губернии, оставляя везде больных и мёртвых. После прохода военных всякие кордоны и заставы были уже не нужны. Аналогичный эффект вызвали и несвоевременные рекрутские наборы.

Интересное сообщение о первом появлении такой тогда редкой болезни (осень 1799 года), как грипп, содержится в мемуарах И.М.Долгорукова. Он называет её «эпидемической простудой», от которой больные выздоравливали «посредством одной благодетельной натуры», в то время как местные Гиппократы были бессильны и только наживались на всеобщей неосведомлённости. Почти все больные кашляли, и кашель слышался по всей Москве. Но простуда оказалась не такой уж и опасной и продолжительной, и единственным неудобством, которое вызвал грипп, была необходимость отсиживаться некоторое время дома.

После чумы и холеры наиболее тяжёлым бедствием для России, с которыми пытались бороться губернаторы, вероятно были пожары и голод. Сложные природные условия и примитивные приёмы земледелия являлись причиной регулярных неурожаев в губерниях, что часто вызывало голод. Деревянная и соломенная страна горела не переставая. Ущерб от пожаров был, кажется, куда ощутимей, нежели эпидемии тифа или холеры. Города и сёла горели и строились, строились и горели, и конца этому процессу не было видно. Противопожарные средства, как правило, были недостаточны, а имевшиеся в городах пожарные команды приезжали к горящим строениям, чтобы только зафиксировать своё опоздание или полную беспомощность.