Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

В письме отцу Саблуков сообщает о бунте черни – непременном аккомпанементе таких народных бедствий. Архиепископ Амвросий, во избежание скопления народа, отменил богослужения в церквях, чем вызвал гнев черни. 16 сентября толпа бунтовщиков побила высланную команду и прорвалась в Чудов монастырь, чтобы убить архиепископа. Он успел скрыться в Донском монастыре, и бунтовщики смогли вволю «распотешиться» над его хоромами. Ободрав Евангелие, престол, сосуды и ризы в его домашней церкви и забрав какие-то деньги, толпа отправилась в Донской монастырь. Там они нашли-таки Амвросия, вытащили его наружу и убили.

Между тем, часть разгулявшейся толпы нашла в купеческих погребах Чудова монастыря бочки с вином и стала сии напитки вкушать, сколько влезет. Кремль превратился в территорию повышенной опасности. Солдаты, пытавшиеся проникнуть на территорию Кремля, успешно отбивались дубьём и каменьями. Начальство, включая губернатора Юшкова Ивана Ивановича и вице-губернаторов Н.И.Бестужева (1-й товарищ губернатора) и Д.Ф.Алфимова (2-й товарищ губернатора) давно разбежалось, и при отсутствии «товарищей» генерал-поручик П.Д.Еропкин взял на себя проведение «силовой операции» и подавил бунт с применением пушек, пуль и штыков.

17 сентября толпа вновь собралась и стала предъявлять претензии к лекарям, которые «морили народ всяким зельем». Саблуков пишет, что при подавлении бунта в его распоряжении была только одна армейская полковая пушка и 88 престарелых гвардейских солдат. Позже из окрестных деревень призвали в Москву армейский полк.

Между тем, чума распространялась и поражала всё больше людей. В городе оставался главным образом простой народ, все дворяне и зажиточные москвичи заблаговременно бежали из столицы. Полицейские и военные получили инструкции осматривать жителей и самостоятельно определять меры, которые к ним следовало применять. По мере распространения эпидемии Москва пустела – все бежали в деревни.

27 сентября в столице появился граф Г.Г.Орлов, который опубликовал манифест и, опираясь на него, всё руководство борьбой с чумой взял на себя. К октябрю эпидемия пошла на убыль. 14 ноября приехал князь Михаил Никитович Волконский и взял всю власть в столице в свои руки, а граф Орлов уехал в Петербург. Саблуков пишет, что в это время на его участке уже целых шесть недель не было зарегистрировано случаев заболевания чумой. К Новому году Москва окончательно вернулась к нормальной жизни.

Вскоре после чумного бунта в Москве в 1771 году воронежский губернатор генерал-поручик Алексей Михайлович Маслов57 прислал в Шацкую провинциальную канцелярию уведомление о распространении по империи эпидемии чумы. Губернатор приказывал чиновникам следить «недремлющими глазами» за динамикой заболеваний, проявлять меры предосторожности, учесть опыт борьбы с чумой в Москве, где произошло «в подлом народе замешательство» и не допускать московских беглецов на территорию Тамбовской провинции.

Ко всем воеводам поскакали солдаты с этим уведомлением, везде стали организовывать карантинные команды и карантинные смотрители из местных дворян. Всем дворянам, купцам и мещанам предписывалось сидеть дома и показывать, таким образом, пример «невразумительному народу», проветривать вещи и пожитки, а зимой выставлять их на мороз, а вокруг населённых пунктов – разводить дымные костры из дёгтя, навоза, можжевельника и ельника.

«Подлый» и «невразумительный» народ, однако не внял советам властей. Тамбовские крестьяне прекратили обрабатывать поля, и в губернии начался голод, приостановилась всякая торговля, закрылись фабрики и заводы, церкви прекратили богослужения и исполнение треб. От слишком ревностного обкуривания в сёлах и городах вспыхнули пожары. Все свои беды тамбовские жители решили утопить в вине – в одном только Шацке в 1771 году было продано 19.000 вёдер водки. В некоторых деревнях возникли бунты. Часовые карантинных команд, будучи безграмотными, задерживали при въезде в города всех без разбора, раздевали и бросали одежду в «ассенизационную гущу», а деньги отбирали. В результате крестьяне стали собираться в толпы и дубьём и вилами пробивали себе дорогу в город. Карантинные смотрители проявляли беспечность и вместо бдения предавались кутежам. Один из них, некто Евсюков, бесчинствовал и на своей общественной должности наживался тем, что нападал на караульных. Зимой 1771 года он выгонял жителей деревень на мороз «проветриваться». Зима была лютая, и народ замерзал.