Повесть о Предславе

Вообще, город был на удивление просторен, жилось и дышалось в нём легко и свободно. Совсем не походила Прага на каменные гнёзда вельмож и рыцарей, которыми так богаты были окрестные земли. Да и на Руси мало отыскалось бы городов, схожих с чешской столицей.

Главное, что поразило Предславу – это толстые каменные стены, окружающие Пражский Град. На Руси ей не приходилось лицезреть таких величественных сооружений из камня. На стенах высились мощные башни и бойницы с продолговатыми отверстиями для стрельбы. Ещё удивил молодую княгиню широкий деревянный мост, переброшенный через Влтаву, – был этот мост крепок и опирался на уходящие под воду огромные толстые столбы. Ей рассказали, что на Влтаве часто бывают наводнения и мост то и дело приходится укреплять и подновлять.

За мостом несколько к югу на холмах располагался Вышеград – город-спутник Праги, также обведённый каменной стеной. Посреди Влтавы раскинулись семь больших поросших зеленью островов. Один из них – Кампа, отделённый от пригородных слобод узким рукавом реки – Чертовкой, был знаменит своими водяными мельницами, называемыми Сововыми. А ещё рассказывали местные жители, что в Чертовке иной раз можно увидеть водяного беса Кабоурека.

Речь чехов понимала Предслава хорошо – почти все слова были ей знакомы. Долгими часами готова была она слушать рассказы старого пана Леха – управителя княжеского замка. От него узнавала она такие вещи, о которых ранее и не подозревала.

Пан Лех – кряжистый старичок с седыми, чуть не с прозеленью усами и вьющимся кольцом чубом на гладко выбритой голове, с отрубленной во время битвы с немецкими рыцарями кистью левой руки, – привязался к молодой хозяйке дворцовых покоев. Чего только не рассказывал Предславе этот повидавший много на своём веку воин.

Обычно он удобно устраивался в утлом покое на верху замковой башни, раскрывал узкое стрельчатое окно, подкармливал голубей и медленно, не торопясь, рассказывал княгине о делах минувших.

– Твоего отца знавал я. Давно было дело, тогда ещё в Новгороде он сидел. Послал меня к нему князь Болеслав Грозный, отец нынешнего Болеслава. Вот уж правитель был! Прости, светлая княгиня, но не чета Грозный был супругу твоему и прочим. Далеко вперёд глядел. И Краков, и Перемышль в земле белых хорватов – всё наше, чешское было. И ляхи тихо сидели на болотах своих, носу не высовывали. С самим императором немецким, Оттоном, спорил тогда наш государь. И сведал он однажды, что замыслил Оттон соуз против него заключить с киевским князем Ярополком. Поделить порешили два злодея земли наши. Оттону – Прага, Ярополку – Перемышль и Карпаты. Вот тогда князь Болеслав и послал меня в Новгород. Знал, что отец твой Владимир с Ярополком враждует. А со мной вместе отправил Любаву, сестру свою, высватал её за Владимира. От той Любавы сын был у Владимира, Вацлав, Вышеслав по-вашему.

– Да, он самый старший мой брат, – согласно кивала Предсдава. – Но я плохо знала его. К несчастью, он умер ещё до смерти нашего отца. А Любаву я совсем не помню.

– Поначалу всё хорошо складывалось, – продолжал свой рассказ пан Лех, – но за грехи наши на возвратном уже пути налетели на нас, словно звери дикие, Ярополковы люди, всех нас порубали, меня же в оковы заключили да к немцам отослали. Сидел я в яме каменной в Регенсбурге цельных осемь лет. Потом выкупили меня родичи мои. Как и сыскали, невесть. Дорого обошёлся немчуре плен мой. Не одну голову баронскую отсёк я десницей вот этой. – Лех показывал свою могучую сильную правую руку. – Но один раз нарвался я на засаду под Балином. Зличане, прихвостни немецкие, предали нас, чтоб их леший съел! Вот там в бою и потерял я шуйцу.

Пан Лех горестно тряс уродливым обрубком.

– Иной раз, как дождь, али гроза, али снег идёт, чую я руку свою, словно перстами шевелю. Ноют они, болят, стойно живые. Забудусь, а как гляну, так едва не плачу.

Предслава, сильно привязавшаяся к старику, ласково проводила ладонью по его изуродованной руке. Пан Лех, растрогавшись, иной раз ронял скупую слезу, говорил с умилением:

– Ах ты, касаточка! Голубка нежная! Солнышко ты моё!

Рассказывал пан Лех и про крамольное племя зличан, про упрямый род Славников, которые никак не желали ходить под рукою пражских владетелей, как подчинил это непокорное племя князь Болеслав Грозный, как захватил главный их город – Либице, как ниспровергал он в лесных пущах языческих деревянных идолов.

– Когда же помер Грозный князь, разодрались между собой сыны его. Тогда ляхи и отняли у нас Моравию, а русские вошли в землю белых хорватов, захватили Перемышль, – продолжал свой рассказ старый пан.