Повесть о Предславе

– Говоришь, мост от посада через реку? Окольный город и Верхний замок окружены водой? – Нурман задумался. – Вот что. Надо утром послать в город человека, узнать, чья власть. И глянуть, как ворота и мосты стерегут, бережно ли. А потом уже и за дело браться.

Позвизд последовал его совету и на рассвете послал на торжище двоих отроков. Почти до полудня, притаившись в камышах, он ждал их возвращения. День, как и вчера, был серый, ветреный, по небу носились рваные лохматые тучи, время от времени припускал холодный мелкий дождь. И Стырь всё гневалась, словно негодуя, что вот он, русский князь, сын Владимира, приволок с собой этих нурманов, иноземцев, и их помощью хочет воспользоваться, чтобы вернуть себе княжеский стол.

Отроки наконец воротились.

– На торгу народу мало. Больше по домам хоронятся. В детинце Святополков посадник сидит, Горясер тот самый. Дружины в Верхнем замке немного. Польский князь, сведали мы, ушёл в свою Польшу, а Святополк в Киеве сидит покуда. Не до Луцка ему. Говорят, такое всюду творится! Народ по ночам оборужался, ляхов побивал, вот и унесли они с Руси ноги подобру-поздорову. А Горясер сей сидит на княжом месте, все ворота затворил и из замка носу не высовывает. Боится, что и его, как ляхов, изведут.

Выслушав отроков, Позвизд собрал в ладейной избе на совет троих старших нурманов. Пришла и Астрида, села чуть в сторонке, лукаво улыбнулась и подмигнула ему, словно подбадривая.

– Надо постараться сразу же завладеть окольным городом, потребовать отворить ворота, начать штурм, – предложил Свен.

– Ты прав, – поддержал его Позвизд. – Но прежде всего, следует захватить мост через Стырь. Тот, который меж посадом и окольным городом. Потом пройдём через тын, продвинемся к главным воротам.

Нурманы согласно кивали.

– Что ж, будем выступать, – заключил Позвизд. – Пробил час битвы.

– Мне не терпится! – рявкнул седоусый Гаральд.

По пояс голый, он держал в деснице огромную секиру и яростно потрясал ею в воздухе. Ещё накануне этот Гаральд выпил отвар, настоянный на мухоморах, и теперь аж дрожал от ярости и нетерпения.

«Таких, как он, именуют берсерками, – вспомнил Позвизд. – Во время боя они доводят себя до исступления и, обезумев, крушат всё подряд. Но, может, его ярость сегодня мне пригодится».

Сам молодой князь тоже изготовился к сражению. Облачился в кольчугу, надел на голову шелом с бармицей, на ноги – бутурлыки, проверил, легко ли выходит из обшитых сафьяном ножен кривая печенежская сабля. Уже перед самым выступлением явилась к нему Астрида, вся облитая с ног до головы железом, в дощатом панцире с блестящим зерцалом на груди.

– И я пойду с вами, – заявила она. – Мне не впервой участвовать в сражениях. Не удивляйся. Внучка викинга Скоглара, славного морским разбоем, привычна к звону мечей, к тяжёлым доспехам, а шум битвы не пугает, но только горячит ей кровь.

– Я буду бояться за тебя, – признался Позвизд. – Лучше бы тебе остаться здесь.

– Чтобы я пропустила схватку! Ни за что! Ты – просто глупый мальчишка! За себя бойся! – Королева презрительно хмыкнула.

– Об одном наш с тобой уговор, Астрида Гордая! Собор и прочие церкви чтобы не жгли. Вы уйдёте, а мне тут жить. Как стану людям в глаза смотреть после ваших дел?! – твёрдо промолвил Позвизд.

– Горазд учить меня, петушок! Слишком молод! – Астрида внезапно разгневалась. – Одного такого, как ты, сожгла тогда. Свататься явился! – Она раскраснелась от возбуждения, достала из ножен меч, подняла его, держа за рукоять, любовно провела боевой рукавицей по лезвию. – Этим мечом я другому такому отсекла голову. Тот всё сюсюкал на латыни и убеждал меня принять веру Христа, забыть своих богов! Он получил по заслугам.

Невесть чем окончился бы разговор, но в избу явился Свен.

– Пора. Самый час, – прервал он неприятные, навевавшие холод мысли Позвизда.

…Окольный город захватили с ходу. На мосту пары ударов секиры озверелого Гаральда оказалось достаточно, чтобы нестройная толпа охранников бросилась врассыпную. Кто спасся в зарослях кустарника на берегу Глушца, кто вплавь ринулся к посаду, кто побежал к воротам Верхнего замка – упредить посадника и стражей на стене. Впрочем, второй мост – подвесной, на цепях, поднять так и не успели. Нурманы плотными рядами устремились по нему в детинец, всё сметая на пути. Порок прошиб другие, расположенные южнее, ворота, и с криками ярости отряды оружных скандинавов бросились крушить всех и вся. Позвизд в эти мгновения понял, что не в силах будет их остановить. Во главе отряда своих отроков он помчался в княжеские палаты. Но там, в ставшем ему родным доме с изузоренными резьбой наличниками на окнах, с двускатными кровлями, украшенными дорогой киноварью, было пусто, никто не защищался и даже не пытался перегородить ему путь. Старик-дворский вежливо поклонился в пояс, шепнул тихо, с мольбой в голосе:

– Вы уж, ребята, не балуйте здорово! Посуду не бейте, окна. Двери не ломайте!

– Ты что, дед? За татя меня, что ли, принял? – Позвизд невольно рассмеялся.

Старик, кажется, признал его и вдруг прослезился.