Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Всё это понятно. Как бы то ни было, авторитет восстановили, а чистыми руками такие дела не делаются. И активное участие в процессе парней Перо Шанданова, ненавидевших Ванче и «автономистов», а потому уподоблявшихся янычарам, тоже понятно: армия не хотела совсем уж пачкать руки. И увольнение активистов Организации, самых легальных и пушистых, с государственной и муниципальной службы, объяснимо: типа, лучше перебдеть, чем недобдеть. И даже шквал грязи, по сигналу запущенный в болгарских СМИ (дескать, наркоторговцы, в одном Петриче «десять опиумных фабрик», что позже не подтвердилось), тоже укладывается в канву, ибо надо же как-то убедить общество, что хорошие парни гоняют плохих парней из «темного царства».

С этим ладно. И даже с тем, что такую «автономию де-факто» с ее методами, «попилом» налогов, да еще и самостоятельной внешней политикой никакое государство не потерпит, спорить не стану. Но... Но с первых же дней «восстановления конституционного порядка» — вернее, сразу после разоружения — началось нечто, в понимание не укладывающееся.

Молодые, ничего в ситуации не понимающие солдатики, уроженцы севера и северо-запада страны, данные в распоряжение «инспекторам» из числа «шанданистов», исполняя наизусть зазубренные инструкции, начали изымать из хат портреты Гоце Делчева, Тодора Александрова и других легендарных героев края. С хамством, с издевками, если не отдавали добром — с побоями. Особым приказом были строго-настрого запрещены красно-черные флаги: за красно-черную ленту, а подчас и за одежду «македонских» цветов, штрафовали. Под запрет попало и само слово «Македония». Недоумевающим разъясняли: вы — болгары, а Македония — за Вардаром, и македонцы живут там, так что если кому не нравится — «чемодан — телега — Скопье».

В Софию с мест шли горькие, негодующие, изумленные письма; адресанты сообщали, что «не порядок наводят солдаты, но, как сербы и греки, искореняют болгарское в македонцах, а македонское — в болгарах». Иванушку, которому верили, как Богу, просили разобраться и принять меры, а он, видя, что новые власти по живому отрывают от Болгарии «третью сестрицу», уже не в силах был ничего сделать — кроме войны на уничтожение, которой он не хотел.

Оставалось лишь отдать приказ «всем, кто готов продолжать борьбу» покинуть страну и собираться в Риме, а 7 сентября, после подписания премьером ордера на арест руководства ВМРО за «антиболгарскую деятельность, международный терроризм и вмешательство во внутренние дела Югославии» уйти в подполье, а три дня спустя и за кордон, в Турцию. С ВМРО было покончено. Саму Организацию не запретили, но представляли ее отныне «шанданисты», к которым у сербских властей претензий не было.

И тут возникает вопрос. Ну ладно, фашизм или не фашизм — вопрос спорный. Во всяком случае, ультраавторитаризм, тут сомнений нет. Но вот ведь странность: позиционируя себя как «национал-элиту», Георгиев, Делчев и т.д. ломали основу основ болгарского самосознания, ибо принцип «трех сестриц» до того не ставился под сомнение. Даже те, кто по каким-то политическим резонам готов был признать, что под одним кровом «сестрицам» не жить, были тверды в том, что «пусть под сербами, пусть суверенные, но македонцы — болгары», а вот «люди 19 мая» — ёпрст! — ломали аксиому через колено, с кровью. Почему? Нужно понять. Не поняв, очень скоро уткнемся в тупик...

ВМРО ЗАЧИЩАЕТ ДИСК

Начну с вопроса: а почему, собственно, Иванушка так легко сдался? Явно же не из страха — бояться он просто не умел, за идею его парни умирали легко, а нанести удар по верхушке «людей 19 мая» было вполне в его силах. Разгадка же на самом деле проста. Фашизм или не фашизм, но была у нового режима весьма пикантная подоплека.

Судите сами. Если уж пример Муссолини так вдохновляет, а коммунистов щемишь, логичнее всего ориентироваться на Рим. Или, как вариант, на Берлин. Логично же. Тем паче что Кимон не скрывал преклонения перед дуче и уважения к фюреру, а многие члены «Звена» и военные напрямую восхищались Гитлером. Ан нет. Приоритетами в первые же дни были объявлены «курс на сближение с Францией, родиной демократии» и «восстановление дипломатических отношений с СССР», плюс «братство с Югославией».

Как бы странно. Но на самом деле — очень даже закономерно. Суть в том, что Франция считалась самой реальной силой на континенте и полновластной «хозяйкой Балкан» — разве что Греция с сэрами в пополаме на тот момент вела очень серьезную наступательную политику, стремясь полностью исключить возможность германского реванша.