Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Эти темы обсуждали и выводы немедленно стремились опробовать на практике везде, далеко не только в Болгарии. Но в Болгарии всё это проходило очень ярко, и первый вариант ответа — крестьянская утопия, предложенная «земледельцами», — не устроил никого. Вообще. Кроме разве что самых наивных крестьян, однако именно что самых наивных. Все остальные общественные силы, причем полярные по отношению друг к другу, idee fixe Стамболийского отвергали с порога, и вполне естественно, что сразу после создания «гомогенного» кабинета все партии демонстративно отказались от какого угодно сотрудничества, — но, конечно, каждая на свой манер.

Если коммунисты и спрятавшиеся за них меньшевики гордо сидели в своих зонах влияния, копя силы и тренируя актив Боевой организации, то «старые» партии, кроме разве что демократов, имевших свой твердый электорат, понимая, что теперича не то, что давеча, пытались взяться за руки, чтоб не пропасть поодиночке. Правда, получалось не очень: долго ругались, между лидерами накопилось слишком много проблем, да и в наполеоны, как водится, глядели решительно все. А время шло, «земледельцы» наглели, что-то делать было необходимо, и в конце концов...

В самом начале осени 1921 года, собравшись в престижнейшем ресторане столичного «Юнион-клуба», сливки «беспартийного» софийского общества — элита делового мира, профессура, известные военачальники, выгнанные в запас, «золотые перья», мастера культуры, несколько друзей Тодора Александрова и прочий бомонд, обсудив положение, пришли к выводу, что так жить нельзя.

А раз нельзя, объявили о создании общественного комитета «Народный сговор» («Народное согласие»). Председателем единогласно избрали отставного дипломата Александра Грекова — 37-летнего юриста высокого класса и редактора газеты «Слово», самого популярного издания страны, а цель обозначили как борьбу за «восстановление престижа государственной власти» и «сопротивление всякому домогательству в целях ее использования в узко сословных и узко классовых интересах».

Далее начали думать, а поскольку умы были отборные, итог серии мозговых штурмов подвели достаточно быстро. Общая идея: государство как механизм «сохранения и благополучия всего народа» должно «стоять над всеми и во имя всех, выше партий и классов», в связи с чем провозглашался отказ от многопартийности как «средства самовыражения личных амбиций» и от «старых» партий, «бессильных и прогнивших», с созданием вместо них одной «компетентной, общесословной и общеклассовой партии».

Задача была поставлена следующая: «идейное объединение интеллигенции, доныне работавшей в родственных по составу и идеям болгарских политических партиях» во имя «закрепления духовного единства нации», «пробуждения и сплочения народной энергии» и ориентации народа на «разумное и полезное совместное творчество на принципах социальной пользы и справедливости». По ходу дела, как положительный пример, поминали популярного итальянского политика Бенито Муссолини, которого один из учредителей комитета неплохо знал и характеризовал как человека «с новыми, несколько парадоксальными, но необычными идеями», а также как лидера, «способного сплотить общество».

Ближе к Рождеству наладили связи и с армейскими кругами — Военной лигой, объединявшей офицеров действительной службы, и Союзом офицеров запаса, — положением дел в стране крайне недовольными. Основания для недовольства у них, отметим, были. «Земледельцы» вообще считали военных «ненужным сословием» и «виновниками войны», в связи с чем, выкинув кадровых вояк из армии, определили им пенсии ниже прожиточного минимума, — и этого само по себе хватало для ненависти, но...