Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

В конце концов шеф встал на дыбы. «Предателя, лжепатриота и антиболгарского элемента» заклеймил в официозных «Земеделски флаг» и «Победе» лично Райко Даскалов, но ответ «элемента» был сродни пощечине: «Не этому человеку учить меня или кого угодно патриотизму. Если Даскалов готов публично обсудить свою роль в крушении фронта, ставшем причиной Катастрофы, или свою причастность к "делу де Клозье", или некоторые вопросы, связанные с французской разведкой, — я готов». От дебатов министр внутренних дел и «правая рука кардинала» Стамболийского почему-то отказался, а вечером 21 мая 1922 года Александра Грекова убили.

НЕЗАМЕНИМЫХ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

София обмерла. В принципе, политические убийства для Болгарии были в порядке вещей: то македонцы разбирались, то недавно появившиеся анархисты постреливали. Но акулы пера, что бы они ни писали, в тогдашней Болгарии пользовались негласным, но безусловным иммунитетом: даже такие эксцессы, как с Николой Петковым, осуждались безоговорочно, а тут... Тут случай был совершенно особый, не говоря уж о том, что убитый не был ни министром, ни депутатом, ни воеводой (а о «Народном сговоре» мало кто знал) и по статусу и рождению (сын одного из отцов-основателей страны) относился к тому слою high society,[108] покушаться на который считалось неприличным.

К тому же, помимо прочего, в этом деле присутствовал целый набор странных деталей. Были погашены именно там, где надо, уличные фонари. Было сделано два крайне профессиональных выстрела — в сердце и контрольный в голову. Не менее профессиональным был и отход убийцы, причем «оранжевая» охрана, стоявшая совсем рядом, у домов двух министров, не только не попыталась стрелявшего задержать, но и вообще под присягой подтвердила, что «ничего не заметила». А через день выяснилось, что из кабинета следователя, ведущего дело, «странным образом» пропали и немногие улики, собранные на месте преступления.

Ничего удивительного, что, читая в газете «Звезда» некролог со словами: «Вся София знает, кто заказчик, только полиция г-на Даскалова ничего не знает», «вся София» понимающе кивала. И еще один некролог — в «Слове», от друзей и сотрудников, где провозглашалось, что «убийство Грекова — акт правительственного террора с целью уничтожить свободную мысль и загнать в подполье критику», тоже вызвал всеобщее понимание. Но власти надменно молчали, и только после того, как «объективного расследования» потребовали оккупационные власти, всё выяснилось.

Ну как выяснилось... Просто 11 июня в редакции всех серьезных газет пришло никем не подписанное письмо, авторы которого, представляясь анархистами, брали убийство на себя. Дескать, Греков возглавлял Ассоциацию экспортеров табака, жестоко эксплуатировал пролетариат, за что и наказан, и так будет с каждым. В Софии в это не поверил решительно никто, и ни одна из активно стрелявших в то время групп авторство письма не подтвердила. Даже БКП высказалась в том духе, что кто бы ни грохнул эксплуататора, всё равно хорошо, но почерк не анархистов, и расследование, проведенное по своим каналам людьми из ВМРО, указывало на то же.

Стоит сказать, что анархисты за свои дела отвечали, пиарили себя предельно охотно и, когда месяца через полтора пристрелили директора фирмы «Ориент табак» и начальника городской тюрьмы, гордо сообщили об этом Urbi et Orbi[109]. После того МВД, руководимое Райко Даскаловым, сделало заявление, что теперь-то, поскольку убитый директор дружил с Грековым, уж точно сомнений нет, и закрыло дело.

И примерно тогда же, почти без прений, «Народный сговор» избрал нового председателя. В отличие от предшественника, избранник был не ярок и не публичен. Интеллектуал, ученый-экономист с легким уклоном в социализм, хороший, хотя несколько вспыльчивый лектор, в обществе известный в основном тем, что в войну состоял в болгаро-немецкой «Дирекции общественного регулирования», а после войны оказался единственным ее функционером, не укравшим ни стотинки. Короче говоря, не трибун, а спокойная рабочая лошадка. Но комитет решил, что достоин, и профессор Александр Цанков, поблагодарив за доверие, впрягся в ярмо.

УМНЫЕ НАМ НЕ НАДОБНЫ