Потерян в море

Внутри зашевелился давно забытый зверь, полный сомнений, переживаний и тревог. Он поднял сонную морду, царапнув почерневшую душу, и заворочался, вставая в полный рост. Грахго всегда был уверен, что предусмотреть все невозможно, как ни пытайся. Но до недавнего времени подобное его не сильно заботило. Теперь же он боялся потерять контроль и не успеть завершить начатое, будто ему снова исполнилось восемнадцать, когда перспектива стать моряком рисовала в воображении сотни ужасных исходов.

Капитану бы хотелось вернуться в далекое детство, когда матушку еще не погубила болезнь, а единственным испытанием была битва с рыжим котом. Тогда теплые родительские руки оберегали от тревог, проводили сквозь страхи и бури, неугасимым маяком указывая путь. Сейчас Грахго приходилось идти по волнам жизни вслепую, повесив фонарь на нос корабля, в шаткой надежде успеть заметить проклятый риф раньше, чем тот окажется под брюхом.

— С огнем играешь, Грахго, — старик покачал головой, тяжело вздыхая.

— Какая разница, если правила устанавливаю я сам?

Капитан улыбнулся, доставая из кармана пару рубинов. Один из камней он протянул Одхиамбо, а второй аккуратно вложил в ладонь спящего Адисы. Внимательность к детям — одно из качеств, благодаря которым бывшие рабы выделяли его среди многих других.

— Одхиамбо, — Грахго изящно, но шуточно поклонился старику, поднявшись на ноги. Затем кивнул Джодоку: — Увидимся на корабле.

— До встречи, капитан.

— Береги себя, Грахго.

Обратный путь пролегал по тихим улочкам и под ярким солнцем. Прохожих было ожидаемо мало. Пираты отсыпались после бурных ночей, и лишь немногие из них готовили свои суда к отплытию. Здания отбрасывали темные тени, скрывающие в своих объятиях вонючих пьяниц, чьи одежды пестрели пятнами от блевотины и пива, отходы, стекающие вниз по улицам, и мусор, давно утративший изначальный облик и превратившийся в бесформенные груды. Это все пряталось ловко и умело, словно боялось угодить под солнечные лучи, оставляя для взгляда лишь цветастые крыши из черепицы и соломы, да верхние этажи, выглядывающие из-за пальм и цветов. От подобного вида в груди у Грахго кольнул призрак ностальгии, принесший с собой облик несравненной Валенсии. Но мужчина к этому моменту уже вышел на пристань, увидев десятки прекрасных парусников, среди которых взгляд сразу же падал на величественный фрегат. “Отверженный”, чей силуэт освещался ярким карибским солнцем, казался сказочным памятником самому себе. Недвижимый и внушительный, его не портили даже поврежденные фок-трисель и фок-брам трисель, придавая колоритный изъян. Любой капитан, взирающий на свой корабль, даже будь то побитый ветрами бриг, ощутил бы гордость в этот момент. Грахго не являлся исключением, а “Отверженный” не выглядел жалко. Фанатик невольно пошел медленнее, испустив вздох восхищения.

“Мне приятно это ощущать.”

Голос корабля излучал смущение, а сам фрегат пытался взглядом найти фигуру капитана меж косых и не очень зданий, нетрезвым массивом примыкающих к пристани. Внутреннее чутье помогло Отверженному обнаружить его довольно быстро. Черный выгоревший камзол, высокие сапоги и шляпа, под которой зоркий взгляд приметил бандану, делали Грахго темнеющим силуэтом, и даже белая рубаха, чьи манжеты и ворот игриво трепетали при ходьбе и дыхании, не могла изменить этого.

— Ты похож на пса, что ждет своего хозяина, — шепотом отметил Фанатик.

Волна негодования в одно мгновение захлестнула фрегат, но также быстро схлынула, стоило ему увидеть насмешливую улыбку Грахго. Однако Отверженный все равно мстительно подложил канат под ноги капитану, когда тот поднимался на палубу. Фанатик, не ожидавший подобного, запнулся, едва не клюнув носом начищенные доски. От подобного его спасла бочка, стоящая недалеко от входа.

— Чертова посудина!

Ругань и грохот разбудили дежурившего Чайку. Пират спешно подскочил, пытаясь спросонья разглядеть возможную опасность и выставляя катлас перед собой. Он то и попал под горячую руку капитану, что сразу же обрушил свой гнев на нерадивого часового, пока фрегат злобно хихикал в стороне:

— На дежурстве спать?!

— К-капитан?! — Джеймс моментально убрал саблю, когда понял на кого смотрит ее острие. — Так ведь в своем порту…

— Ах в своем порту? Тогда ответь мне, Чайка, на один простой вопрос, — Грахго обманчиво медленно приблизился к пирату, недобро сощурив глаза. — В этом порту обитают лишь благородные девицы?

— Нет.

Джеймс, еще не избавившийся полностью от сладкой дымки сна, интуитивно чувствовал — вопросы капитана не несут в себе хоть каплю чего-то хорошего.

— А кто тогда? Можешь не отвечать. Еще раз увижу подобное, лично засуну гарпун тебе в задницу. Ясно?

Сочетание спокойного вкрадчивого голоса и взгляда, полного невысказанной ярости, производили жуткое впечатление. Чайка предпочел бы, чтобы капитан орал и ругался. Но тот выглядел слишком собранным, отметая все сомнения о реальности угрозы.

— Да, капитан!

Грахго растянул губы в тонкой улыбке, таящей в себе отголоски не то безумия, не то иронии, и после направился в свою каюту.

“Ты слишком строг. Я ведь следил.”