Потерян в море

— Ванахараму вазиру, — сквозь зубы прорычал Бабаджайд. Затем он резко развернулся к Мартину и притянул его к себе за рубаху: — Сожги хижину.

Выйдя на улицу, он огляделся. Бабаджайда переполняли гнев и боль от потери друга. Хотелось винить капитана, дикарей, себя. И африканец дал волю своей ярости, сокрушительной лавиной бросившись на аборигенов. Он рубил и кромсал любого, кто неудачно оказывался рядом, не обращая внимания на ссадины и порезы, которые ему оставляли дикари в попытках защититься. Очнулся Бабаджайд только когда увидел, как Чайка повалил одну из женщин племени, задирая ей юбку.

— Не время, — прохрипел африканец.

— Я быстро, — отмахнулся пират.

Бабаджайд сплюнул, но оттаскивать Чайку не стал. Нужно было найти дом местного вождя, где сейчас находился капитан. Африканец хотел сам прикончить каннибала.

Когда пираты вышли к хижине, то увидели вполне ожидаемую картину. Пятеро мужчин племени лежали неподвижно на земле, разукрашенный вождь в маске стоял напротив Грахго, держащего кинжал у горла юноши. В это время Джодок и Угорь связывали выживших, пока Келпи и Тинаш контролировали округу, затянутую дымом.

— Видишь, Мекатл, — доносился до пиратов голос капитана, — рассказать оказалось не сложно.

— Будь ты проклят, Грахго, — старик до побелевших костяшек сжимал свой посох, с ненавистью глядя на людей вокруг.

— Я уже, — кивнул капитан, усмехаясь. Увидев Бабаджайда он сразу же обратился к нему: — Коджо?

— Мертв.

Неосознанно Грахго сильнее надавил на кинжал, и на шее юноши выступила кровь. Тот дернулся, смотря по сторонам со страхом и мольбой. Бабаджайд невозмутимо продолжил:

— Дайте мне убить его, — он указал катласом на Мекатла.

Но капитан на это отрицательно мотнул головой и произнес:

— Запомни, Бабаджайд: смерть — это избавление. А этот старик его не заслужил.

— Не тебе решать это, — Мекатл неотрывно следил за рукой капитана.

— Ты еще не понял, старик? — пока говорил, капитан быстро осматривал свою команду. — Мне плевать. И я советую тебе заткнуться, если хочешь сохранить жизнь своему птенцу.

— Но, капитан, мы должны отомстить, — Бабаджайд упрямо сжимал рукоять.

— Это приказ, Бабаджайд, — непреклонно ответил Грахго. После этого он обратился к старику: — Мы сейчас уйдем, и птенец пойдет с нами. Если отправишь следом кого-то, я его утоплю, — капитан встряхнул юношу. — А так заберешь своего мальчика с берега вечером. Ничего с ним не случится, — Грахго недобро улыбнулся. — Все понял?

Старик ответил неохотно, зло:

— Да.

— Чудесно, — капитан перестал улыбаться. Переведя взгляд со старика на команду, он начал отдавать приказы: — Собрали все ценное и на берег. Тинаш и Угорь, на вас птенец. Дернется — прикончить.

Грахго передал юношу, затем повернулся к Бабаджайду:

— Забери у старика посох. Отдашь его Одхиамбо.

— Ты не можешь забрать его! — вскричал Мекатл, крепче сжимая свое сокровище.

Но Бабаджайд не обратил внимания на хватку старика. Он с наслаждением ударил Мекатла в живот, а после, отобрав посох, и по лицу. Взгляд африканца, налитый кровью, угрожающе пробежал по стонущему старику. Ему было сложно удержать себя от продолжения. Он сильнее впился в посох, но все таки отступил, не желая нарушать приказ капитана. Пнув Мекатла напоследок, Бабаджайд поспешил за остальными пиратами.

Они неслись по знакомой тропе к берегу, подгоняемые капитаном. Он явно был не в духе и грозился бросить в джунглях любого, кто будет отставать. Больше всего доставалось Чайке, который слишком уж увлекся местной женщиной. Команду, покидающую племя, он заметил в последний момент.

— Бабаджайд, — вновь гаркнул Грахго, — пни этого дятла, чтобы шевелился быстрее.

Африканец замедлился, оглядываясь на Чайку. Но того прикрыл Джодок, хлопнув соплеменника по плечу:

— Лучше помоги Тинашу, Чайка уже и так все понял.

— Да-да, я все понял, — пробормотал тот запыхавшись.

Недовольно кивнув, Бабаджайд нагнал Угря и Тинаша, чтобы сменить одного из них и помочь волочить пленного, чьи ноги то и дело заплетались.

Ближе к вечеру пираты выскочили на берег.

— Ненавижу джунгли, — просипел Мартин, сплевывая вязкую слюну на песок.

— Почему мы так спешим? — проворчал Угорь, едва не падая вместе с учеником Мекатла.

— Если хочешь получить стрелу в задницу, можешь не спешить, — хохотнул Джодок.

Загрузив награбленное в шлюпки, пиратам вспомнили о пленнике. Точнее о нем напомнил Тинаш

— А с этим что? — он толкнул юношу в плечо, отчего тот упал на колени и что-то залепетал на родном языке.

Грахго остановился и задумчиво посмотрел на перепуганного пленника. Затем поднял взгляд на Бабаджайда и произнес:

— Это твоя месть.

— Вы не оставите его старику? — удивился африканец.

— Я хочу мести так же, как и ты…

Бабаджайд перебил капитана:

— Но смерть — это избавление.

— Именно. Поэтому решай сам, какая картина будет преследовать старика его оставшуюся жизнь.

Ненадолго задумавшись, Бабаджайд произнес:

— Его будет мучать неизвестность.

Увидев вопросительно поднятую бровь Грахго, африканец пояснил:

— Я отдам пленника Отверженному.